Вот чего я не хотела бы себе и нам. И если трезво смотреть со стороны – это и есть конец. Не злость, не обида, не ревность – а потеря доверия.
Я приехала на квартиру и сбросила все вещи возле порога, так и пошла голая в комнату – распахнула шкаф. На последнее свидание обычно надевают все самое красивое, и я выбрала то платье, которое Руслан любил больше всего, которое выбирал для меня в Валенсии, когда мы отмечали наши совместные два года. Темно-бордовое, до колен, с откровенными разрезами по бокам и полностью открытым верхом. Без единого украшения или рисунка прямое и строгое, но оно и само по себе было слишком роскошным, чтобы чем-то его украшать. Распустила волосы, накрасилась и долго смотрела на свое отражение, понимая, что внутри зарождается мерзкий страх разочароваться окончательно, появляется желание спрятаться, укрыться, не знать, и я начинаю себя ненавидеть за него, презирать. Если я способна закрыть глаза сейчас, то потом мне придется их закрывать всегда и на все. Лучше остаться одной, чем ненавидеть и себя, и его.
Решительно взяла сотовый и набрала одного из ребят Руслана, готовая к тому, что, скорее всего, ничего не выйдет и придется искать другие способы узнать, где проходит этот проклятый банкет, но мне повезло. Иногда, когда ты всеми силами хочешь, чтобы хоть что-то тебя остановило, то словно вопреки всему у тебя получается все с первого раза, и тебя несет в самую пропасть без единого препятствия. Мне и адрес назвали, и предложили подвезти, а я даже и не отказалась, мне было наплевать, что скорее всего этот дурачок получит от Руслана по голове, а, возможно, и вовсе не досчитается зубов. Какая мне разница. Я уже не могла свернуть – мне нужно было увидеть. Я была просто обязана решить для себя.
Артём приехал за мной через десять минут, и пока я ждала внизу, а потом и ехала по улицам города, я снова и снова прокручивала в голове слова Сергея и понимала, что всё это время никогда не задумывалась о том, что бросила на алтарь этой любви буквально всё. Свою прошлую жизнь, стабильность, благополучие Вани, карьеру. Неужели напрасно? Неужели меня так виртуозно обманывали и пользовались мною, как вещью, как удобной и всепрощающей идиоткой, готовой закрывать глаза на его отъезды, на ложь, на постоянное отсутствие и наивно верившей, что она единственная.
Артём припарковался у огромного банкетного зала с зеркальными окнами, роскошным центральным входом, возле которого кишели репортеры. Я вышла из автомобиля и, медленно выдохнув, поднялась по лестнице, мысленно надеясь, что у меня не попросят приглашение. Конечно же, напрасно – у каждого из гостей в руках была золотистая именная карточка, и я замялась у резных поручней, беспомощно оглядываясь по сторонам, пока вдруг меня не взяли под руку.