Не лишилось внимания чиновницы и внутреннее убранство. Галина Андреевна, чрезмерно падкая на эклектику, облагородила ряд помещений в соответствии со своими вкусами, а прямо напротив главного входа повесила два портрета – себя и лордхана. Сначала даже подумывала насчет мозаик в византийском стиле, но так и не нашла мастера, который бы взялся за столь тонкую работу. Так или иначе, к грядущему мероприятию особняк был готов.
Однако стоит упомянуть о причинах и целях готовившейся сделки. Дело в том, что за несколько лет до описываемых событий один тартарский химик пришел к невероятному выводу. Проанализировав состав отходов, вывозимых на свалки в течение десятилетий, он заявил, что продолжительные процессы гниения и разложения образовывают в недрах помоек новые органические вещества, которые попросту невозможно получить в иных условиях. Необычной идеей заинтересовались в высших кругах Тартарии, и лордхан лично дал добро на исследование нескольких особо перспективных мусорных гор. Первые же замеры окрест Лжинска дали ошеломительные результаты – химик попал аккурат в яблочко. Лабораторные испытания дали основания полагать, что новые вещества способны устроить переворот в целом ряде отраслей от ракетостроения до биопротезирования. Хотя и состав, и цвет, и свойства, и даже агрегатное состояние ископаемых разнились от помойки к помойке, в народе распространилось единое название «свалочная нефть». А иностранные компании уже выстраивались в очередь к тартарским бюрократам за разрешением на разработку. Лордхан по столь знаменательному поводу даже провел внеочередной парад.
Так что для Чайкиной мусорные горы оказались золотыми. Злые языки порой утверждали, что пост главы Лжинска она получила именно под разработку окрестных месторождений. По крайней мере, почти все время, свободное от пиар-акций и внутренних интрижек, чиновница уделяла мусорному бизнесу. В итоге, одна из зарубежных компаний даже запустила экспериментальный комплекс по добыче свалочной нефти, и когда он начал приносить плоды, решилась на более масштабные инвестиции. Теперь Лжинск из «мусорной столицы» должен был превратиться в «столицу свалочной нефти».
Впрочем, не все пошло так гладко, как хотелось. Удешевление способа добычи привело к тому, что выбросы уже от одного экспериментального комплекса приводили к странным осадкам, вызывавшим у жителей облысение. К тому же город периодически накрывало облаком вонючих испарений. И хотя жители Тартарии давно были отучены от любых проявлений неповиновения, письменные жалобы – последняя отдушина в тартарском законодательстве – снежной лавиной обрушились на городскую администрацию. А надо отметить, что на жалобы чиновники отвечали вручную – с одной стороны, это позволяло «быть ближе к народу», с другой, обосновывало необходимость содержания огромного штата бюрократии. Так что теперь свет в продолговатом трехэтажном здании администрации, напоминавшем огромный кирпич, горел круглосуточно. Недолго думая, Чайкина решила, что так дело не пойдет. Связалась с руководством местных организаций, дала указ привезти людей на главную площадь, заранее украшенную вывесками «Свое – не пахнет!», и выступила с речью.