Решимость на его лице сказала мне, что он остановит стражников любой ценой, включая получение новых ран. Но это моя миссия, не Филипа, а мне и дальше придется наблюдать его страдания. Второй раз за день я достала парализующее зелье.
— Что ты делаешь? — спросил Филип, когда я пустила Бисквит галопом.
Стражники обернулись при звуках приближающихся копыт, но было слишком поздно. Я брызнула двумя последними каплями из белого флакона на них. Они замерли, и я поспешила в сторону парусной лодки, возле которой Филип уже маневрировал веревками. Я присоединилась к нему и успокоила лошадей, которые не очень желали путешествовать по воде.
Филип работал, не говоря ни слова. Только когда мы отплыли от берега на расстояние, и остров уменьшился в размерах, он повернулся ко мне.
— Как ты могла использовать все парализующее зелье?
— У меня не было выбора.
— Оно нужно нам для победы над Мышиным Королем.
— Оно нужно было сейчас.
С каждым предложением наши голоса становились все громче.
— Зачем ты это сделала?
Обвинение отражалось на лице Филипа.
— Потому что не хотела видеть, как ты истечешь кровью, — я оторвала кусок своего рукава обвязать его рану. — Ее нужно промыть?
Филип задрал свою льняную рубаху, и я заставила себя посмотреть на почти запекшуюся рану и разрезанную кожу.
— Думаю, все в порядке. Грязи нет. Плюс, я сомневаюсь, что на этой лодке есть что-то, чем можно обеззаразить рану.
— Я посмотрю.
Я помчалась, не дожидаясь его ответа, и с облегчением вздохнула, когда заметила наполовину пустую бутылку водки.
Возвращаясь к Филипу, я скомандовала так, будто уже делала это много раз:
— Ложись.
К моему удивлению, он послушался без всяких возражений. Я открыла бутылку и вылила жидкость на его рану. Хотя молодой человек не издал ни звука, по искаженному лицу я видеть, что ему очень больно. И это причиняло боль мне. Я туго перевязала рану, сосредоточившись на процедуре, а не на чувствах волнующих меня.
— Почему ты это сделала?
Я посмотрела в глаза Филипу.
— Потому что ты мог умереть от инфекции.
Он пропустил мой ответ мимо ушей.
— Почему ты беспокоишься? — когда я не ответила, он добавил: — Я думал, ты поцеловала меня лишь из любопытства и скуки.
— Ты остаешься моим другом…
— Бред, — оборвал меня Филип. — Я тебе не верю. Думаю, ты обеспокоена даже больше, чем могла бы признать, и это пугает тебя. Ты не веришь, что мы можем быть вместе из-за твоего отца.
Чувство горечи забурлило во мне, омрачив желание отрицать.
— Да, — выпалила я. — Мы никогда не сможем быть вместе, так что мы должны справиться с этим максимально безболезненно, если это возможно, а не мучить себя.