Костя приоткрыл глаза, просканировал обстановку и тихо проговорит Марине в губы:
— Ушел.
Но даже после этого поцелуй не закончился. Марина наоборот прижалась к нему крепче, закинула руку Косте на шею, поглаживая его волосы сзади, покачиваясь в такт с музыкой. И Бирюков сдался. С тихим свистящим стоном он на миг разорвал поцелуй, чтобы завладеть инициативой. И больше Костя не думал. У него просто отключились разумные процессы, сдавшись на милость эмоциям, в которых он тонул, словно в омуте. Тихом омуте Марины Ивановой, где во всю резвились черти.
Марина и сама почти отключилась. Она не знала, сколько времени прошло, сколько треков сменилось. Девушка увязла в сладкой неге, которая вливалась в нее с каждым прикосновением губ Кости, с каждым властным, настойчивым движения его языка. Они танцевали, не прекращая целоваться. Бирюков вел и в танце, и в поцелуе, заставляя Марину тихо постанывать от удовольствия.
Она впала в какой-то транс и очнулась на диванчике, скрытом от посторонних глаз в самом дальнем углу зала. Видимо, Костя увёл ее с танцпола отдохнуть, но и там он не прекращал целовать девушку. Его руки теперь блуждали по ее телу, не задевая интимных мест, но чувственно поглаживая бока, плечи и бедра. Марина бесстыдно и уже во весь голос стонала ему в рот, задыхаясь от желания.
— Костяааа, — протянула она, запрокидывая голову, подставляя шею его влажным губам, — что же ты делаешь?
— Я и сам не знаю, солнце, но мне это определенно нравится, — бормотал он ей в кожу. — В том числе, что ты наконец зовешь меня по имени. Может, смоемся отсюда, а?
И тут Марина замерла. Костя моментально почувствовал перемену и тоже остановился. Правда, не перестал обнимать.
— Куда? — спросила Марина.
— Что куда? — не понял Бирюков.
— Куда смоемся?
— Не знаю, туда, где потише. В гостиницу, например, — пожал плечами Костя, уже догадываясь, что сейчас будет послан лесом.
Марина долго и пристально смотрела на него, а потом убрала Костины руки со своей талии, встала, замотала головой.
— Нет, — твердо сказала девушка и практически бегом понеслась в сторону выхода.
Костя двинул следом, не особо понимая, зачем. Любую другую девчонку он бы спокойно отпустил на все четыре стороны, но вот Марину не мог.
«Она же мой бухгалтер, черт подери. Не могу я дать ей вот так сбежать», — уверял себя Бирюков.
Он нагнал ее у гардероба, где Иванова затормозила, чтобы взять пальто.
— Марин, постой, — заговорил Костя, накрывая ее ладонь своей.
— Мне пора домой, — отвечала девушка, на бегу вытаскивая руку из его хватки.
— Да погоди же ты, господи. Дай объяснить.