Костя не сдержался, хохотнул.
— Это Марина Иванова, мой бухгалтер, — не без труда, но взял себя в руки Бирюков. — Марин, Ира Токарева, управляющий салуна и сестра моего друга. Ну и мой друг тоже.
— Ну спасибо, Бирюков, — скривилась Ира, протягивая Маринке руку. — Приятно познакомиться. Простите, не знала, что у Костика такой симпатичный главбух.
— Я не глав, просто бух, — улыбнулась и Марина, отвечая на рукопожатие, проникаясь симпатией к этой девушке.
Отчего-то Ира стала ей нравиться больше, едва она поняла, что Костя с ней не спит. Ну а реплика про комариху даже позабавила.
— Вип свободен, Ириш? — прервал их обмен любезностями Костя.
— Свободен, свободен. Дорогу помнишь или проводить?
— Помню. Два лосося нам сообразите?
— О, я бы только кофе попила, — запротестовала Марина.
— Два лосося, — игнорировал ее восстание Бирюков.
Ирина понимающе кивнула, а Марина закусила губу, решив не устраивать разборок на людях.
Они прошли к уютной кабинке, где расположились на кожаном диване подальше друг от друга. Буквально через минуту официантка принесла два капучино, заверив, что еда будет очень скоро, и бессовестно подмигнула Косте, которого по все видимости знала весьма близко.
— Значит, это бар твоего друга? — решила нарушить молчание Марина, потому что Костя явно не собирался делать это первым.
— Ага, — кивнул он, тыкая что-то в телефоне.
— И он сейчас в отъезде, а Ирина ведет дела?
— Какая ты у меня умница, Мариш, все схватываешь на лету, — оскалился Кос.
Марина пригубила кофе, чувствуя, как румянец растекается по ее щекам, а в груди бурлят смущение, гнев и паника.
— Тебе доставляет удовольствие унижать меня?
— Каким образом я тебя унижаю? — тут же посерьезнел он.
— Все эти «дорогуши», «солнышки», «у меня», — перечисляла Марина. — Обязательно нужно меня так называть?
— Марин, я тебя всегда так называю. И тебя это не беспокоило… раньше.
— Раньше… — повторила девушка, прикрыв глаза, и прошептала: — Прости, Кость.
Она спрятала лицо в ладонях, стараясь унять эмоции. Костя дал ей минуту прийти в себя, решив не добивать, ведь девушка и так находилась на грани срыва.
— Не надо извиняться, Марин, — примирительно проговорил он.
— Надо, Кость. Надо, — вдруг выпалила она, подняв глаза. — Это же я тебя поцеловала. Я об тебя терлась, пока мы танцевали. Я была не против, когда мы пошли на диван. Я вела себя как шлюха и почему то очень расстроилась, когда ты меня ею назвал. Я сама себе должна была по щекам надавать.
— Господи, девочка, ну что ты такое говоришь? Никакая ты не шлюха…
— А как же это называется? — развела руками Марина.