Гун даже попытался обнять ее и пригласил сходить куда-нибудь в Питере, чтобы начать все сначала и по-человечески. Но Нори отстранилась, не желая лишнего контакта, и отказалась от свидания, настаивая исключительно на дружеских отношениях. Но командир все никак не мог успокоиться, он продолжал настаивать, объяснять, извиняться, и Нори готовилась послать его куда подальше в грубой форме. Гун сжал ее плечи, не давая уйти, продолжал вещать, игнорируя попытки Нори освободиться. Его не смущало, что в лагере многие уже не спали, шатались туда-сюда в ожидании построения и общей зарядки.
— Гуннар. Нори, — услышала девушка за спиной холодный, как утренний воздух Севера, голос Эрика. — Доброе утро.
— Эрик, — кивнул Гун, тут же отпуская девушку.
— Все в порядке? — поинтересовался Старший, встав рядом с Нори.
— Да, мы просто разговариваем, — как-то очень нервно отвечал ему командир.
— Эланор? — обратился к ней Эрик, ожидая подтверждения.
Она только кивнула, выдавив кислую улыбку, и бросила:
— Мне пора.
Уже уходя, Нори слышала, как Эрик говорит:
— Тебе тоже пора, Гуннар. Зарядка без тебя не начнется. Увижу еще раз подобное — будут проблемы.
— Это не то, что ты думаешь, Эрик.
— Ты ведь не знаешь, о чем я думаю…
Больше Нори ничего не услышала, но ей показалось, что это было продолжением какого-то другого разговора. Она предположила, что Эрик узнал об их вчерашнем конфликте, но тут же отмела эту мысль. Вряд ли он был бы так толерантен и ограничился предупреждениями. Поговаривали, что и после публичного совокупления Кена и Хелл Эрик был настроен очень враждебно к племяннику, но ситуацию разрулила сама Хельга, сделавшая вид, что все это было по взаимному согласию. Ну а потом суд и изгнание заставили Старшего забыть о других конфликтах интересов и морали.
Всю сессию Гуннар держался с ней очень вежливо, даже мило, но без прежней доброжелательности. Хотя иногда Нори ловила на себе его тяжелый взгляд, который он тут же смягчал наигранной улыбкой. Вернувшись в Питер, он больше не звонил ей без особой надобности, не докучал на вечеринках и тусовках. Это словно дало зеленый свет другим парням. Нори не без труда выдерживала волну стихийно обрушившегося на нее флирта и многочисленных предложений сходить выпить/погулять/потанцевать.
Нори принимала ухаживания, и в общем ей было приятно внимание парней, но она отвечала каждому однозначным отказом. Ее мысли постоянно занимал Предводитель Ястребов. Такой высокий и красивый, суровый и понимающий, мудрый и безрассудный. Она постоянно вспоминала его губы, требовательные и страстные. Его руки, сильные и горячие. Его волосы, мягкие, достаточно длинные, чтобы в них могли затеряться ее пальцы. Эти воспоминания вызывали давно забытое напряжение и тепло внизу живота. И сразу напоминали об Артуре, с которым она испытывала подробное. Но Артур никогда не целовал ее. И Нори не помнила, касалась ли она когда-то его волос.