— Что? Как это вызвал? Прямо на битве?
— Если Командиры встречаются в бою, то один может вызвать другого, и отказаться нельзя. Их пятерки встают кругом, одновременно становясь свидетелями. И тогда не было закона о первой крови, не было наблюдателей. Я… я убил его, Нори.
Девушка споткнулась, но Эрик удержал ее. Однако он тут же убрал руки, увидев ее огромные глаза. Старший зажмурился на миг и, опустив голову, уставился в землю, не желая видеть страх на ее лице. Он вздрогнул, почувствовав, как ее пальчики коснулись его ладони, сначала робко, а потом крепко сжали. Нори сделала шаг вперед, и голова Эрика оказалась на ее плече. Она чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Он не увидел на ее лице ни страха, ни неприязни, ни отвращения. Теплая волна тепла прошла по его телу, как в тот вечер, когда она обнимала его в пустом офисе, пьяного и потерянного.
— Как это получилось? — тихо спросила Нори. — Ты хотел?
— Не знаю… Я не знаю, Нори. Словно пелена сознание накрыла, я сам себя не помнил, пока не очнулся с окровавленным мечом над телом. А Стей… Она же была в его пятерке, она все видела.
— Эрик, — выдохнула девушка, вставая на цыпочки, целуя его.
Он вдруг почувствовал жгучую потребность, неконтролируемое желание поцеловать ее. И губы Нори были так близко, прижимались к его губам, прося ответа. Эрик дал ей то, чего она хотела, взял то, что хотел сам. Их поцелуи были отчаянными, почти болезненными, даже горькими.
— Пойдем к дозору, Цветочек, — позвал он тихо, понимая, что чувства, которые они сейчас оба испытывают, неправильные и нелогичные, хоть и очень сильные.
Эрик снова обнял ее, и Нори даже не думала противиться этому. Эта юная девушка была для него загадкой. Она не любила его, но отчего-то нуждалась в нем, его ласках, его поцелуях. Старший понимал, что этой ночью раскрылся перед ней полностью. Ни одна женщина после Наташи не вызывала в нем подобных чувств. Это было странно и непривычно, но чертовски приятно.
Они шли до костра молча. Дозорный все понял без слов и удалился после краткого кивка Эрика, пожелав им спокойной ночи. Нори присела на бревно, тесно прижавшись к Старшему, долго молчала, но все же спросила:
— Она не простила тебя? Стейна.
— Простила. Но, видимо, не до конца. Мы встречались какое-то время, но потом разъехались. Москва, Питер, ну ты понимаешь…
— Не очень, — честно призналась Нори.
— Давай сменим тему, Цветочек. Мы с ней разные, ничего не вышло.
— Ты любил ее?
— Да. Очень.
— А сейчас?
— А ты любила Кеннета?
— Да. Очень.
— А сейчас?
Нори только сглотнула, решив тоже не отвечать. Эрик лишь понимающе склонил голову.