— А я всегда была тихой и послушной девочкой. Я любила вышивать и играть на арфе, сидя у окна. Красивые наряды, танцы, стихи о любви. Да… Конечно, меня учили всему, и скакать верхом, и постоять за себя. И Дин, особенно в детстве, вечно пытался таскать меня с собой, во все свои игры. Он всего на два года старше. Он хотел сделать из меня воительницу, как Эньяр из наших сказок… Но я любила вышивать… Это странно, да?
— Нет, совсем не странно. Хотя из тебя бы вышла отличная воительница.
Быстрые южные сумерки. Они еще успели увидеть закат над морем, но совсем краем. И черное небо, полное звезд.
Казалось, они просто гуляют… и можно гулять так каждый вечер. Встречаться и гулять. И Ренцо будет брать ее за руку. Будет рядом. Вот так просто.
— Говорят, ты совсем зарвался? — Тэд Тернер сидел в удобном кресле с бокалом в руке. — Садись.
Открытая веранда тонула в зелени.
Большой прием в честь возвращения войск и мира с Джийнаром, полгорода собралось, сидели везде — и в доме и в саду. Чуть со стороны, из-за аккуратно подстриженной самшитовой изгороди, доносился женский смех.
То, что про него что-то болтают — Ренцо понял сразу, как только появился на пороге. На него оглядывались и шептались за спиной. Болтовня, сама по себе, не пугала, безупречной репутации у Ренцо никогда не было, и нечего терять, но сейчас слишком многое поставлено на карту.
Болтают не просто так. Надо понять, как себя вести.
Эмир Юттар тоже где-то здесь, но с ним вряд ли удастся поговорить, слишком много людей вокруг. Надо подумать и осмотреться.
Тэд сидел за столиком чуть в стороне от общего веселья, словно специально ждал и планировал поговорить.
Ренцо сел. Тэд разглядывал его с интересом, словно видел в первый раз.
— Говорят, ты бьешь жену, — сказал он. — Франческа, жена Петро Альбани… помнишь его? Вот, Франческа видела Элене вчера вечером, говорит, несчастная вся в синяках, заплаканная, не знает, что ей делать. Боится оставаться дома одна.
— Боится одна? Она, конечно, уже позвала Доменико, чтобы охранял ее покой?
Тэд усмехнулся.
— Этого я не знаю.
— Лене предпочла бы, чтобы я помер на войне, а я вернулся. Какая жалость. Она теперь не находит себе места.
Тэд покачал головой.
— Она говорит, ты притащил из похода рыжую шлюху и трахал ее по всему дому во всех позах, едва ли не на глазах у детей.
— Очень интересно, — сказал Ренцо. — А Лене я избивал где-то между сменой поз или как-то предварительно?
— Ты считаешь, это весело?
— Нет, не считаю.
Тэд отпил немного вина. Жестом предложил налить Ренцо, но тот отказался.