Когда Герман закончил рассказ, повисла тишина, и если бы не настойчивый стрекот сверчка, затаившегося где-то в траве, я бы решил, что потерял слух. Лана смотрела в пустоту и жевала губы.
— Иларий, а почему ты во все это веришь? — спросила она.
— Я тоже повстречал его, — ответил я и рассказал им печальную историю моей семьи. — Поэтому вам нельзя сегодня ночевать в доме. Под любым предлогом вы должны покинуть дом, потому что, я боюсь, именно сегодня он начнет делать то, что я сделал с моей семьей. Я не знаю, почему он так долго ждал. Может, все это какая-то часть его плана, а может, у него и нет плана, а просто он так развлекается. Единственно кто может быть в доме — это я и Герман. Нас он не тронет.
— Вы будто его дети, которых он спас от смерти… — проговорила Лана, горько усмехнувшись, и ее глаза наполнились слезами. — Мы все думали, что выздоровление Германа — это чудо, не иначе. Ведь ты так быстро стал поправляться и сейчас выглядишь, как древнегреческий атлет, словно тебя сам Зевс откормил божественной амброзией. Все твердили — чудо, чудо, а разве в этом мире бывают чудеса? Все это сказки взрослых…
— Мы сейчас должны решить, как спасти вашу семью, — сказал я. — Вам придется покинуть этот дом навсегда, потом он будет опасен для любого человека.
— Навсегда? — воскликнула Лана. — Но это невозможно! Здесь вся наша жизнь!
Она беспомощно переглянулась с братом и тот сказал:
— У нас же есть Калинский дом.
— Да, но ты знаешь, что его скоро заберут за долги? И как ты предлагаешь все это объяснить родителям и бабушке? Никто нам не поверит.
Несколько минут мы сидели в тишине, с каждой минутой окунаясь в синеву сумерек. Зажглись фонари. На лестнице показалась Нина и позвала нас в дом, так как все уже заждались. Герман крикнул, что мы скоро придем, и мы снова начали перебирать все варианты. Лана хмурилась все сильнее и сильнее, потом встала со скамьи и решительно сказала:
— Я знаю, что делать. Прости меня брат, но я задумала то, из-за чего ты можешь меня осудишь. Я уже говорила Иларию, что думала сбежать в столицу вместе с одним человеком, и я решилась. Это все равно скоро должно было случиться, так пусть это случится сегодня.
Она рассказала свой план, что пойдет в свою комнату, соберет вещи и спустится через черную лестницу на задний двор. Уговорит кучера отвезти ее к Давиду. В своей комнате она оставит записки: одну для отца, а другую для бабушки и матери. Мы должны будем выждать около часа в гостиной, и потом Герман должен будет подняться в ее комнату и отдать записки, только чтобы отец не знал о существовании второй.