— Что случилось? – спросил я ее, когда протер глаза и вытолкнул себя из постели. Рана в моей ноге зажила хорошо, к счастью, но оставила мне шрам, и я немного хромал после операции и физиотерапии. Я немного поморщился, Эбби взяла меня за правую руку, помогла пройти через дверь и выйти на кухню.
— Я говорила, что этот парень снова звонит по телефону. Адвокат, — вздохнула она и передала мне беспроводной телефон из кухни. В этот момент я не был уверен, о каком адвокате говорила Эбби, потому что их было так много в течение нескольких недель, поэтому я просто взял телефон и начал говорить.
— Алло, — грубовато сказал я в телефон, пока шел наливать себе кофе. Эбби быстро подошла и налила его мне, поэтому я не пролил ни на пол, ни на стол. Храни ее Господь.
— Мистер Трэвис Стоун? – услышал я скрипучий, любопытный голос на другом конце телефона. Он явно не был адвокатом из профсоюза, компании по инвалидности или любым другим юристом, с которыми я разговаривал последнее время.
— Да, кто это? – спросил я, уже теряя терпение. Я слышал, что разговаривали по громкой связи, потому что во время разговора со мной человек на другом конце провода шуршал бумагами.
— Мистер Стоун, это Ирв Роджерс, я юрист в городе Кэнон. Я оставлял вам несколько сообщений, но вы не перезвонили.
Кэнон был местом, о котором я думал, что давно оставил позади. Конечно, у меня все еще была семья и друзья, которые там жили, хотя и не так много, как было, когда я уехал оттуда, чтобы пойти в колледж. Я был уверен, что знал, почему этот парень сейчас звонил.
— Что я могу для вас сделать, мистер Роджерс? – на моем лице появилась улыбка, после того, как я назвал его мистер Роджерс, когда представил его сидящим в красном свитере и слипах. Я усмехнулся и сделал глоток кофе. Эбби посмотрела на мен так, как будто у меня было две головы и вздохнула, вернувшись к чтению своей книги.
— Это все еще вопрос о вашем отце и его имуществе, мистер Стоун. Мне очень нужно, чтобы вы приехали сюда и мы все уладили.
Я медленно потягивал кофе, чтобы еще немного прочистить голову. Весь бардак с моим скончавшимся отцом произошел через несколько дней после пожара и у меня почти не было времени, чтобы это осознать. Я пропустил похороны, хотя знал, что все равно не пошел бы туда. Мы с отцом не разговаривали с тех пор, как родилась Эбби, и я не думал, что у него было что-то, что можно было бы назвать имуществом, которое можно было бы кому-то оставить.
— Разве это не то, с чем мы можем разобраться по телефону или электронной почте, или по факсу или еще как-то? — сказал я ему, когда поставил на столешницу свою чашку.