Чародей сел на край обширного ложа, рассматривая маленькую пленницу. Она и не подозревала, что случилось. И лучше бы ей не просыпаться до возвращения на Землю. Лучше ей не знать, что ее планета окажется в огромной опасности, если Раджед проиграет Нармо Геолирту и его союзникам. Всего семеро… Шесть могли оказаться врагами. К примеру, малахитовый льор слишком долго молчал.
Враги повсюду, даже если улыбаются, точно друзья. Янтарный льор тоже нередко улыбался, готовясь нанести решающий удар. Он вспоминал, как усыпил бдительность одного предателя, а потом на светском приеме пронзил его насквозь когтями-мечами.
Тогда еще устраивались балы, тогда еще льоры не совсем расползлись каждый по своей норе. Чума окаменения долетала как дурные вести с дальних рубежей, не мешая плести хитрые интриги. Но вскоре все превратилось в единственную цель: заполучить портал в мир Земли.
Тяжелые думы окутали грузом забот, напомнили о прожитых столетьях. А рядом безмятежно дремало создание, что прожило не больше трех лет, крошечный срок по любым меркам, еще невероятно чистое духом, не ведающее о заговорах и подлости. Раджед почти завидовал, что утратил все лучшие черты, что связывали его с детством, с порой искренности.
— Рита… Рита… — тихо говорил он, зная, что его не услышат. — Странные у вас имена. Может, отправить тебя домой и правда? Что если Нармо нападет… И где твою дурочку-сестру носит теперь? Я тоже хорош… Хорош…
Он почти с нежностью и затаенным трепетом рассматривал ребенка, одновременно ощущая щемящую горечь из-за того, что Эйлис уже никогда не услышит детский смех. И в том были виноваты они, все они, каждый. Кто действиями, кто бездействием разваливший, раскачавший мироздание.
— София, зачем я себя так мучаю? — прошептал Раджед, но тут же нервно обернулся, словно устрашившись, будто кто-то услышит. Враги повсюду, в каждой тени, ползущей из угла. Чародей вновь осклабился, точно дикий зверь, шипя негромко:
— Огира! Ты поплатишься за это!
Он подавил в себе проявления слабости — милосердие, сострадание, печаль — все лишнее, им ныне правил гнев. Он вновь подходил к зеркалу, улавливая отдаленные колебания янтаря, который София, очевидно, не выбросила. Теперь она парила где-то над Жемчужным морем, что распростерлось на востоке от Янтарного.
Раньше на дальних островах правили могущественные, но тихие чародеи под покровительством камня глубин, но их род прервался из-за завоеваний Аруги Иотила еще три сотни лет назад. Они слишком не любили сражаться. Глупые жертвы своего смирения. Раджед отчасти презирал их за это, потому что сам никогда не останавливался, даже когда ему претила своя собственная жизнь, изъязвленная гневом.