. Сейчас, продолжал он, существуют "четыре основных антиведийских учения: пуранизм, джайнизм, христианство и ислам. Они возникли по очереди одно за другим"
>19. Реформатора не сбивало с толку то обстоятельство, что в ведах нигде не говорится об их предназначении всем народам мира. Его еще при жизни ортодоксы упрекали в необоснованности претензий на универсальность самхит, поскольку понятие "млеччха" – "чужеземец" встречается в ведах, и индуистские трактаты высокомерно говорят о них как о людях чуждой индусам культуры, представителях иных этнических групп; на них не распространяются те права, которыми обладают индусы. Дайянанда руководствовался своим видением основ жизни человека "на заре истории": "в невообразимой древности", 1 960 852 976 лет тому назад, Бог сотворил мир, открыл людям, проживавшим там, где сейчас Тибет, веды; провидцы-риши записали их на санскрите, источнике всех языков, божественное знание распространилось по Индии, затем по Греции и Америке
>20.
По существу, Дайянанда воспользовался христианской теорией "отпадения человека от Истины", некогда открытой Богом человеку, а потом забытой и утраченной многими народами. Это первым отметил христианский миссионер Дж.Фаркухар, младший современник Дайянанды, долгие годы проведший в Индии>21.
Суждение об индийском происхождении религий прозвучало у Свами Дайянанды с предельной ясностью, и тогда, пожалуй, лишь у него это положение приобрело столь бескомпромиссный характер. Но уже в последние десятилетия прошлого века и особенно в первой трети XX века очень многие религиозные и общественные деятели страны со всей серьезностью разрабатывали данную идею. Она могла приобретать различные интерпретации. Так, Свами Вивекананда, выступая на Всемирном конгрессе религий в Чикаго (1893 г.), тоже утверждал, что все известные мировые религии восходят к единому "индийскому источнику". Правда, он не считал необходимым выяснять ни степень "истинности", ни степень "правомерности" тех или иных верований, даже если и признавал, что все они восходят к единым истокам перворелигии. По-иному расценивали это положение представители коммуналистского направления в индийской общественной мысли: для них оно ассоциировалось с тезисом о превосходстве индуизма, сохранившего в неприкосновенности изначально "самые высокие ценности", которые отсутствуют в прочих вероучениях.
Правильнее было бы сказать, что генетические связи между индуизмом и, скажем, христианством действительно есть. Некоторые индуистские представления (например, об аватарах) оказывали определенное влияние на формирование раннехристианских идей. Однако важно, что эти представления были лишь одним, далеко не единственным компонентом того обширного "мыслительного материала" региона Ближнего Востока, на основе которого и складывалось христианство. К тому же не следует упускать из виду, что дальнейшее их развитие в индийской и христианской традиции происходило по-разному. И аватары в них имеют различное смысловое наполнение: в христианстве воплощение, нисхождение Бога – единичный акт, в индуизме он повторяется.