— Незачем тебе гарцевать на жеребце. Ещё понесёт, и что тогда? — возмутился дядя, когда я попросила другую лошадь.
В прошлом норовистый жеребец Мавр чуть не угробил Маргариту, его старшую дочь. Только внимательный и быстрый грум, оказавшийся рядом, смог помочь; он успел поймать её, когда жеребец скинул девушку с седла. После этого кузина более не ездила верхом, предпочитая экипажи. Мою нынешнюю кобылу звали Даная. Довольно красиво для посредственной лошади.
В итоге, взяв с собой папку с рисунками и принадлежности для живописи, я тронулась в путь в компании Жиля.
— Сударыня, только не заходите на правую сторону дороги, которая ведет к замку. Там начинается земля графа, нашего соседа, — пояснил старик.
— Разве дорога не общая? Ведь она ведёт и до нас… — удивилась я сему факту.
— О, раньше считалось, что общая; старый месье граф никогда претензий не предъявлял, а сейчас настоящая головная боль экипажу проехать по дороге. Месье де Бельфор потому и дождался темноты, чтобы вы проехали, когда направлялись сюда. А днём вечно соглядатаи графа крутятся рядом с дорогой, — слуга сплюнул, видимо, имея личные счеты с этими «соглядатаями».
— Графу де Ла Фер нечем заняться? — удивлённо покачала я головой, — Тут все так пекутся о своих наделах?
— Нет, что вы, сударыня, остальные соседи — господа нормальные, довольно открытые и вашего дядюшку многие уважают. Так что проблемы только с этим напыщенным типом, — ответил старик, и пришпорил своего мерина.
Через четверть часа мы прибыли на место. Эта часть дороги была занесена толстым слоем снега, что свидетельствовало о том, что от нас, как и от шато Ла Фер, ещё никто не выезжал. Так же быстро был найден пригорок. Сугроб с помощью рук, сапог и метёлки, прихваченной из дома, Жиль быстро уничтожил, освободив мне место. Вид на замок был прекрасным: солнечные лучи удачно падали на его стены, кованые высокие ворота и арку при въезде. Достав папку, я вытащила чистый лист бумаги и извлекла одну графитную палочку из маленького бархатистого мешочка, привязанного к поясу моего платья. Сняв чёрные кожаные перчатки и подышав на пальцы, чтобы согреть их, я начала рисовать, периодически меняя свою позу, чтобы более точно и удачно отобразить тени на рисунке. В это время Жиль стоял с мерином и моей лошадью, отчищая их копыта от снега.
Так незаметно прошел час. Я была сильно погружена в своё занятие живописью, хотя чувствовала, что пальцы начинают коченеть от холода. Периодически налетали сильные порывы ветра, так что изредка мне приходилось придерживать свой чёрный бархатный берет. Оставались последние штрихи, которые завершили бы рисунок полностью, как вдруг слуга подбежал ко мне и со страхом в голосе произнёс: