С волнением и любопытством рассматривал он трещины и царапины на серых стенах. Тонкие пласты штукатурки — словно страницы чужих жизней. Ему показалось, что с них смотрят тени бывших узников и приветствуют его, продолжателя их дела. На стене целая летопись чувств, надежд, разочарований. Фамилии, даты, надписи и даже стихотворение:
И за стеной тюрьмы — тюремное молчанье,
И за стеной тюрьмы — тюремный звон цепей,
Ни мысли движущей, ни смелого воззванья,
Ни дела бодрого в родной стране моей!
Идет за годом год. Порою весть приходит;
А что несет та весть в глухие норы к нам?
Все тот же произвол людей в оковах водит,
Все тот же молот бьет по рабским головам.
Иль все ты вымерло, о молодое племя?
Иль немочь старчества осилила тебя?
Иль на священный бой не призывает время?
Иль в жалком рабстве сгнить ты бережёшь себя?
На каменном полу впадины, выбитые ногами прежних узников. Может быть, годами ходили они здесь из угла в угол. По их следам Вилонов прошелся несколько раз по камере…
Через три недели Никифора выпустили. На прощание тюремный надзиратель сказал:
— Дерзок ты, парень. Боюсь, что опять придется с тобой встретиться…
Из мастерских его уволили как неблагонадежного. Несколько дней искал новую работу, но везде был один и тот же ответ. Работы и в самом деле не было: промышленный кризис продолжался. К тому же его фамилия попала в черный список, а какой хозяин рискнет брать на работу заведомого бунтовщика да еще в такое беспокойное время. Никифор махнул рукой на дальнейшие поиски и окунулся в партийную работу и книги.
Надзиратель оказался прав.
Из жандармских донесений:
«19 марта были получены сведения, что… социал-демократическое собрание должно состояться в тот же день в г. Киеве в доме № 26 по Оболонской улице в квартире некоего Хайкина.
Учрежденным вследствие чего за названным домом наблюдением было установлено, что между 7 и 8 часами вечера 19 марта в ворота означенного дома прошло около 15 человек, соблюдавших при этом особые предосторожности, а у ворот время от времени появлялись поставленные сходчиками дозорные.
На этой сходке заготовщик Лазарь Люльков высказался за созыв массовых сходок в целях выяснения рабочими необходимости устройства в этот день демонстрации, а затем привлеченный уже к дознанию рабочий Никифор Вилонов, на которого была возложена пропаганда среди рабочих железнодорожных мастерских, настаивал на проекте и устройстве за городом в Голосвеевском лесу 22 сего марта массовой сходки, причем от самого леса до городского предместья Демеевки должны были стоять дозорные, из них два человека должны быть на велосипедах, а несколько со свистками для отвлечения полиции в сторону, противоположную от места сходки. На этом сходка была прервана появлением чинов полиции…