От кормушки девушка оторвалась полуголодной. Оставался шанс, что пища, полезная для маленьких гусениц, окажется ядовитой настолько, что ни биоблокада ни «кожа» не справятся, но Таня надеялась на лучшее. Она ещё раз умылась снегом, обгрызла ногти, попробовала заплести в косы грязные волосы. Потом села скрестив ноги, прямо на камни и задумалась. Если зрение её не обманывало, она действительно находилась в посёлке сильфов. Два ряда невысоких хибарок, ещё один громоздкий «сарай» из которого выползали наружу десятки маленьких гусениц. Ни одного сильфа. Зимняя спячка у них что ли? Впрочем, этот вопрос можно разрешить позже. А вот как выйти на связь с кораблём, где конкретно она находится и что делать дальше? Мацумото наверняка проследил, куда её завезли, но в сам посёлок очевидно не залетал. Как и никто другой из экспедиции. Очень хотелось надеяться, что корабль всё ещё на месте, не случилось никакой катастрофы, не пришло приказа из Центра сворачиваться и лететь назад. Теоретически рядом с посёлком могли поставить временный пост. Практически, с учётом что коммуникатор молчит, имели право счесть ксенопсихолога Татьяну Китаеву выбывшей из экипажа посмертно. Таня схватилась за голову.
Как только похоронка долетит до Земли, мама, согласно завещанию, разморозит одну из трёх яйцеклеток, подсадит себе и родит. Или Софке доверит… не, не доверит. Я вернусь в Питер, а моей дочери или сыну будет четыре года. С ума сойти…Так, думаем быстро! Комм глушат гусеницы, значит, выбравшись из поселка, я выйду на связь. Если корабль не улетел, то «голубь» над этим местом висит, и фотографии уже в буке у Сан-Хосе. Остаётся дождаться сигнала. Судя по длине ногтей и состоянию «кожи» я провела в «сарае» недели три, без еды и питья. И осталась жива. Интересно, как? Ладно, проехали, живём дальше.
Болезненно морщась, Таня быстро проделала экстренный комплекс йоги, и почувствовала себя почти нормально. Тем временем начало темнеть. Сытые гусеницы столпились мохнатым стадом подле пустых циновок, старшие окружали их, активно жестикулируя. От удушливого запаха корицы у девушки разболелась голова. Из ворот «сараев» выползали последние малыши. За одним из них, мешая двигаться, волочился какой-то объёмистый ком. Приблизившись, чтобы освободить детёныша, Таня ахнула. К хвостовому сегменту гусеницы прицепился сильф. Точнее пустая оболочка от златокудрого сильфа, когда-то одетого в тёплый плащ. На грязном снегу останки смотрелись сиротливо и жалко.
Выходит, гусеницы — обычные паразиты и едят бедных сильфов, как земляне ели лошадей и собак? Или они симбионты? Или их биоцивилизация как безотходное производство выращивает рабочий скот на диете из собственных стариков, рабочих или инакомыслящих? Белокожие хальсы с их копрофагией и ритуальными отцеубийствами и в подмётки не годятся нашим новым друзьям. Остался сущий пустяк — разобраться, каким местом они думают, — как сказал бы наш Сан-Хосе. Если, конечно, я выживу.