«Это примерно то же самое, что 4000 фунтов стерлингов в Англии», — возразил ему Монтолон. Затем деловое обсуждение было отложено до субботы. Прежде чем уехать из Лонгвуда, майор Горрекер сам признался мне, что 12 000 фунтов стерлингов ежегодно явно недостаточно для содержания персонала Лонгвуда, но он думает, что вполне возможно, этот фонд может каждый год сокращаться ещё примерно на 2000 фунтов стерлингов. Я высказался в том смысле, что это может случиться, но только в том случае, если в Лонгвуде будет загодя сделан запас всего необходимого вместе со строительством скотного двора под руководством опытного специалиста.
7 сентября. Приехал майор Горрекер, проведший в моём присутствии долгий разговор с графом Монтолоном. Последний сообщил майору, что был дан приказ уволить семь слуг, что с последующей экономией продуктов и сокращением потребления вина уменьшит расходы на содержание персонала Лонгвуда примерно до 15 194 фунтов стерлингов; но эта сумма дошла до критической точки в своём минимуме, и никакое дальнейшее ее сокращение просто невозможно. Майор Горрекер согласился, что в своих расчётах он сам пришёл примерно к этой сумме. Однако он по-прежнему настаивал на своём, заявляя, что, начиная с 15-го числа будет разрешено расходовать на содержание Лонгвуда не более 1000 фунтов стерлингов в месяц.
Тогда граф Монтолон, повторив предложение, сделанное во время их последней беседы, заявил, что, поскольку британское правительство не разрешает императору получить доступ к его личной собственности в Европе, то ему ничего не остается, как избавиться от своей собственности, находящейся здесь, в Лонгвуде, и потому часть его столового серебра будет отправлена в город на распродажу для того, чтобы получить необходимую месячную сумму в дополнение к той, которую разрешил сэр Хадсон Лоу, и тем самым обеспечить Лонгвуд предметами первой необходимости. Майор Горрекер заявил, что он уведомит об этом губернатора.
Сэр Хадсон Лоу в сопровождении генерала Мида (который прибыл на остров день или два дня назад) приехал в Лонгвуд и совершил объезд поместья. Видимо, он ознакомил генерала с границами поместья и с другими делами, связанными с узниками.
Ночью Наполеон вызвал меня, пожаловавшись на сильную головную боль. Он находился в спальной комнате, освещённой только огнём горевших поленьев в камине, которые, то вспыхивая, то затухая, придавали его лицу отречённое и меланхоличное выражение. Наполеон сидел как раз напротив камина, скрестив руки на коленях, и, вероятно, размышлял о превратностях своей незавидной участи. После небольшой паузы он спросил: «Доктор, не могли бы вы дать лекарство человеку, который хочет, но не может спать? Это вне пределов вашего искусства. Я безуспешно пытался хоть немного поспать. Я не могу в полной мере осмыслить поведение ваших министров. Они не скупятся на расходы в 60 000 или 70 000 фунтов стерлингов, направляя для меня мебель, дерево и строительные материалы, но в то же время отдают указания посадить меня на нормированный рацион, вынуждают увольнять моих слуг и прибегают к сокращению средств, несовместимому с соблюдением приличий и комфорта в доме.