Затем он зачитал вслух своё послание, часто останавливаясь, чтобы спросить меня, правильно ли я понимаю то, что он написал, после чего заявил: «Копию этого послания вы вручите губернатору и при этом скажете ему, что таковы мои намерения. Если он спросит, почему я не подписал это послание, то вы объясните ему, что в этом не было необходимости, поскольку я зачитал все это вслух и объяснил вам суть».
Обратив внимание на то, что имя Наполеон слишком хорошо известно и может вызвать в памяти воспоминания, без которых было бы лучше обойтись, он высказал желание именоваться полковником Муроном, который был убит рядом с ним во время битвы при Арколе, или бароном Дюроком; но, поскольку слово «полковник» обозначало воинское звание и могло, возможно, кого-нибудь обидеть, то было бы лучше позаимствовать имя у барона Дюрока, носителя самого низкого феодального титула.
«Если губернатор согласится с этим, то пусть он даст знать Бертрану, что одно из этих двух имён приемлемо для него, и тогда оно будет мною принято. Это поможет избегнуть многих затруднений и облегчит решение проблем. Ваши глаза, — продолжал он, — выглядят так, как они выглядят у человека, устроившего вчера вечером дебош». Я объяснил ему, что вид моих глаз явился результатом сильного ветра с пылью. После моего объяснения Наполеон позвонил колокольчиком, вызвал Сен-Дени, взял у него лист бумаги, с которого ранее была сделана копия, попросил меня зачитать вслух написанный текст, подчеркнул собственноручно несколько фраз и, передав мне это послание, стал мягко выталкивать меня из комнаты, говоря при этом, чтобы я отправлялся к губернатору с заявлением о том, что его намерения именно такие, какими они изложены в послании.
Послание было следующим:
«Я обратил внимание, что во время беседы, имевшей место между генералом Лоу и несколькими господами, были высказаны некоторые суждения о моем положении, которые не соответствуют моим убеждениям.
Я отрекся от престола, отдав себя в руки нации и в пользу моего сына. Я доверчиво сдался Англии, чтобы жить там или в Америке в полном уединении под именем полковника, сражённого в битве рядом со мною, приняв твёрдое решение оставаться чуждым любым политическим делам.
Как только я вступил на борт корабля «Нортумберлэнд», мне сообщили, что я являюсь военнопленным. Меня привезли к югу от экватора и мне предстояло называться генералом Бонапартом. Считаю для себя обязательным носить титул императора Наполеона, а не титул генерала Бонапарта, который мне желают навязать.
Примерно семь или восемь месяцев тому назад граф де Монтолон предложил выступить посредником улаживания проблем, которые непрерывно возникают. Адмирал посчитал нужным написать об этом в Лондон, и решение этого вопроса там и осталось.