15 октября. Эти официальные бумаги с подписями французов были возвращены губернатором графу Бертрану с требованием, чтобы вместо «император Наполеон» в них был вписан «Наполеон Бонапарт».
Встретился с Наполеоном, который сообщил мне, что он посоветовал всем не подписывать эти официальные бумаги и тем самым покинуть остров и отправиться на мыс Доброй Надежды.
В Лонгвуд приехал сэр Хадсон Лоу. Я поставил его в известность о том, что, как я думаю, французы не подпишут заявление в том виде, как его сформулировал губернатор. «Я полагаю, — возразил его превосходительство, — что они очень рады именно такому тексту заявления, так как они получают предлог покинуть генерала Бонапарта». Затем он попросил пригласить к себе графа Бертрана, графа Лас-Каза и остальных офицеров (за исключением Пионтковского), с которыми он провел длительную беседу. В одиннадцать часов вечера сэр Хадсон Лоу направил графу Бертрану письмо, в котором сообщал ему что, в случае отказа французских офицеров подписать заявление со словами «Наполеон Бонапарт» все они и лица обслуживающего персонала должны немедленно отправиться на мыс Доброй Надежды за исключением повара, дворецкого и одного или двух слуг; что, принимая во внимание большой срок беременности графини Бертран, её мужу будет разрешено оставаться на острове, пока она не будет способна переносить плавание на корабле.
Перспектива разлуки с императором вызвала большое горе и даже испуг среди обитателей Лонгвуда, которые, без ведома Наполеона, дождались встречи после полуночи с капитаном Попплтоном и подписали злополучную отвратительную официальную бумагу (за исключением Сантини, отказавшегося подписывать любую бумагу, в которой отсутствовало имя императора Наполеона), после чего документ с подписями был переправлен губернатору.
16 октября. В половине седьмого утра Наполеон послан за мной Новерраза. Когда я прибыл к нему, Наполеон с серьёзным видом посмотрел на меня и затем, рассмеявшись, сказал: «Вы выглядите так, словно вчера вечером основательно выпили». Я возразил ему, что нет, не выпивал, но обедал с офицерами 53-го пехотного полка в их лагере и лёг спать очень поздно. «Сколько бутылок, три?» — спросил он, выставив вперед три пальца.
Затем он сообщил мне, что вчера с губернатором беседовал граф Бертран. Разговор частично касался его, Наполеона, и он послал за мной для того, чтобы я мог объяснить губернатору истинное мнение Наполеона по затронутому вопросу; и «вот здесь то, — продолжал он, взяв лист бумаги, исписанный его собственным почерком, — то, что я написал и что я намерен послать ему».