Тем не менее, несмотря на все это, она не могла избавиться от боли в своем сердце, пока братья разговаривали друг с другом, разделяя связь, частью которой она не была, или ужасное изолированное чувство, переворачивающее все внутри нее. Затем Вэн протянул руку, и взгляд его стал понимающим. Как будто он точно знал, что с ней происходит. И хотя она знала, что не должна, она не смогла остановить себя и переплела свои пальцы с его, желая ощутить тепло его кожи, почувствовать связь, которую отрицала всю жизнь.
Хлоя сглотнула, глядя на тяжелое серое небо.
Реальность, однако, заключалась в том, что она не хотела чувствовать себя ближе к Вульфу или Лукасу. Она их совсем не знала. У нее не было тех детских воспоминаний о них, что были о Вэне, и они не были для нее теми, кем был он.
Вэн всегда был для нее кем-то особенным, и нравится ей это или нет, но постоянное его присутствие превращало его в нечто большее. Заставляло ее хотеть то, что она твердо сказала себе, ей не нужно.
Да, это была проблема, и она не знала, что делать.
- Все выглядит безопасным, - глубокий голос Вэна раздался у нее за спиной. - Дальше по коридору есть спальня, гостевая комната, так почему бы тебе не поселиться там? Похоже, у Лукаса мало что есть в холодильнике, так что я пойду и куплю все необходимое, пока ты осваиваешься.
Ее рука начала покалывать, вспоминая жар его пальцев, сжимавшихся вокруг ее.
- Почему мы у Лукаса? - она не отрывала взгляда от неба, сжимая пальцы в кулак, лишь наполовину сознавая это. - У тебя здесь нет собственного дома?
- Нет. Мне не очень нравится город. Я предпочитаю оставаться на базе.
Она медленно повернулась к нему, внезапно заинтересовавшись его ответом.
- А что насчет Вайоминга? Поэтому ты так часто участвуешь в военных операция? Тебе не нравится на ранчо?
Выражение его лица ничего не говорило.
- Мне нравится на ранчо. И я возвращался туда. Когда был в отпуске, помнишь?
О да, она помнила. Образ его без рубашки, склонившегося над копытом лошади был отпечатан в ее сознании, заставляя ее лицо пылать. Боже, ей действительно нужно перестать думать об этом.
- Но не последние восемь лет, - сказала она, не в силах сдержать себя. - Если, конечно, у тебя не было восьмилетней операции, о которой я не знаю.
На его лице что-то промелькнуло, что она не могла прочесть.
- На то были причины.
- Какие причины?
- Сложные, - он засунул руки в карманы брюк, опустив темные брови, - о которых я не собираюсь сейчас говорить.
- Почему бы и нет?
- Потому что я не хочу об этом говорить,- он прищурился. - А вообще, почему ты хочешь знать?