– Борис Львович, выгоняй свой пепелац. Мы побежали, догоняй. У магазина встреча. Ружьё не забудь! – и тут же, без паузы, в сторону кухни. – Зинаида! Быстро ключи от калитки и от ворот. Открой нам, выпусти Бориса Львовича, и сразу закройся.
Далее снова к мужику с одностволкой:
– Петя, я тебя очень прошу, страхуй выезжающих и Зинаиду. Людмила за старшего, а на тебе внешний периметр. Всё!
И мы опять побежали. Пустые рюкзаки мотаются за спиной. Сосед и Влад – на бегу достают ружья.
Пробежали метров двести – и уже услышали выстрелы. Короткие очереди на два-три патрона. Это Николай? Расстреливает синих? Мы бежим, приближаясь к перекрёстку. Ещё двести метров – и уже видна парковка перед магазином. Николай стоит к нам спиной, опустившись на колено. Он ведёт огонь по приближающейся парочке зомби – их уже только два, хорошо! Значит, одного он уложил!
Плохо другое: зомби подходят всё ближе, а нам до сцены событий бежать ещё метров сто двадцать – сто сорок. И насколько я понимаю, на такой дистанции у нас может работать только карабин Лесника, «гладкие» ружья пока бесполезны. А «синие» всё ближе. У Николая заканчивается магазин, надо сменить. На это уходят драгоценные секунды, а зомби всё идут – не быстрые, но неумолимые и неотвратимые, как сама смерть.
Но есть и ещё кое-что хуже. Что именно – до меня доходит ещё через тридцать секунд бега, когда удаётся хорошенько разглядеть тех двоих, синих, что методично движутся, покачиваясь и переставляя деревянные конечности.
Одно из зомби – молодая женщина. У неё съедена половина лица, видны среды пулевых попаданий в грудь. Трудно сказать, была ли она красива при жизни. Сейчас – это воплощение кошмара.
Второе существо – мальчик лет восьми. Наверное, у них была дружная семья… Малыш и сейчас семенит за мамой, хотя мне хорошо видно, что у него перегрызено горло, виднеются трахея и связки. Но он не отстаёт от своей мёртвой матери. И от патрульного Николая их отделяет уже совсем немного – метров десять. Почему он не стреляет?
Словно услышав мой немой вопрос, вслух матерится Сосед:
– Он не может стрелять, бля! Не может стрелять в бабу с пацаном.
Рядом орёт Лесник:
– Коля, епптвоюналево, беги к нам! Раз не можешь стрелять, убегай! Коля, мы уже рядом! Беги!
Николай словно не слышит. Он, похоже, в ступоре – смотрит на приближающихся чудовищ и остается на месте, на одном колене, возле входа в магазин «Белый ключ». Автомат в руках дрожит, ствол смотрит куда-то выше крыш окружающих зданий.
В этот момент, когда время спрессовалось в тонкую-тонкую ткань, мы НЕ ВИДИМ, что догоняет нас сзади – у нас «туннельное зрение», так бывает в моменты сильных волнений. Мы видим только то, к чему прикованы наши глаза.