Я наклоняю голову, все еще хмурясь. Это единственная вещь, в которой уверен все эти дни.
Он вздыхает.
— Тебе необязательно идти со мной, — уточняю я.
Малаки понижает голос:
— Я и так позволю тебе разобраться с королем самому.
Я внимательно смотрю на него. Его верность нельзя купить, но мне как-то удалось ее заработать.
Внимание переходит от Малаки в сторону, когда слышу аукциониста, сзывающего толпу, которая начинает собираться впереди нас. Дальше за ними на возвышении стоит около дюжины закованных людей.
Я останавливаюсь при виде их. Обычно я всегда что-то с этим делаю: в хорошие дни просто позволяю тьме освобождать людей из кандалов, а в плохие рабовладельцы платят за рабов своими жизнями.
— Юриен, — предупреждает Малаки, произнося мое ненастоящее имя, — если ты сделаешь что-то сейчас, то нам придется уйти.
Освобождение рабов привлечет внимание…
Я напрягаю челюсть и продолжаю идти мимо по улице, и от того, что ухожу все дальше от рабов, меня все глубже сжигает изнутри.
Нельзя спасти их всех.
— Нам необязательно делать это сегодня, — говорит Малаки. — Ты можешь освободить их, улететь отсюда и отправиться искать ее в королевствах. — Ему не нужно разъяснять, о ком он говорит.
О моей смертной паре.
— Я не хочу влюбляться.
В конце концов, не в нее. Не в человека.
В этом мне позор. Я ненавижу, как фейри относятся к людям, но не хочу иметь себе в пару человека.
Малаки скептически смотрит на меня.
— Она ждет тебя где-то там. Если ты не будешь искать ее, то, возможно, никогда и не встретишь.
Так будет к лучшему.
— Когда ты стал таким наивным романтиком? — спрашиваю я, принимая во внимание сборище женщин-фей и притворяясь, что мне не наплевать на этот разговор.
Он качает головой.
— Ты просто гребаный идиот. У тебя есть пара…
— Человеческая.
Вот. Я сказал это. Совесть тяжелеет от сказанного.
Малаки делает шаг назад.
— Я думал, что уж тебя-то это не волнует.
— Значит, ты ошибался. — Освобождать рабов и любить одну из них — две абсолютно разные вещи.
Он таращится на меня, отчего чувствую осуждение в его взгляде.
— Ты же знаешь, что в этом нет ничего страшного, — продолжает друг. — Многие феи брали в мужья и жены людей в старые времена.
Времена поменялись.
— Тебе легко говорить об этом, не имея в пару человека.
Это его затыкает.
Однажды я был слишком могущественным и благородным, спасая рабов от службы ужасным хозяевам, и ощущал удовлетворение от своих усилий. Я был освободителем, избавителем. И затем, после того как услышал это чертово пророчество, все стало слишком близко приниматься к сердцу. Нормально спасать рабов, пока держишь их на расстоянии вытянутой руки. Но спать с одной из них… быть связанным…