Она в моем доме. В одной футболке, ткань которой топорщат соски, и при этом дрожит, как осиновый лист.
Поцеловать ее.
И тогда я смогу раздеть ее. Стянуть с нее футболку, провести языком по этим соскам и избавить от трусиков, почувствовать на губах вкус, который свел с ума еще в такси. А после оттрахать так, чтобы именно мое имя она произнесла в момент оргазма.
От картинок перед глазами член в штанах дергается. И это не укрывается от Веры, которая прижимается к нему животом.
Я видел слишком много измен, чтобы сейчас позволить себе сорваться с тормозов. Как и рыжая Марианна в аэропорту, они точно знали, на что шли и почему. Их бесстыжие глаза раздевали и трахали меня даже откровенней многих мужских взглядов. Когда они отсасывали или позировали с пробкой в заднице, пока я снимал их, в их взгляде не было ни капли раскаяния, сожаления, стыда.
Не было всего того, что было сейчас в глазах Веры. Она попросила всего лишь поцеловать ее, потому что не могла просить о большем. Надеялась, что я, как сорвиголова, сразу возьму ее здесь у стены, нагнув над ванной.
Только зачем тебе это, девочка? Чтобы ненавидеть себя?
— Ты ведь хочешь… меня.
Она произносит это даже с каким-то удивлением. Сомневалась во мне или в себе?
— Хочу.
Даже не буду спорить с этим.
Веду большим пальцем по мокрой от слез щеке и касаюсь губ. Она закрывает глаза.
— Хочу, но не могу. Я сплю только со шлюхами.
Ее глаза тут же распахиваются. Вера отшатывается от меня, а я задаю следующий вопрос:
— Что ты хочешь доказать, если переспишь со мной?
Вера пятится к выходу из ванной.
— Ничего… — трясет она головой. — Никому и ничего.
— Тогда зачем тебе я?
— А зачем тебе нужна была та рыжая в аэропорту?
— Не пытайся заговорить мне зубы. Я знаю, зачем она нужна была мне, как и она знала, что я могу ей дать. А ты, Вера? Зачем тебе спать со мной?
Вера молчит.
— Ты шлюха, Вера?
Она разворачивается и бежит в спальню.
Хватаюсь за косяк. Больно. Очень больно. Смотрю на лужицу крови на кафеле. Слышу рыдания, шорох одежды и быстрое бегство по лестнице, пока сам с каким-то извращенным удовольствием и старанием выковыриваю из пятки осколок стекла.
Громко хлопает входная дверь.
Так и надо было, Вера. Так и надо было поступить с самого начала, хотя сейчас ты мне и не веришь. Волки не приводят домой зайчишек, не обнимают их, не целуют и не занимаются любовью.
Мой внутренний волк рвет и мечет. Он голоден и зол. Он жаждет крови и мести.
Прыгаю на одной ноге к оставленному на первом этаже телефону. Вытаскиваю из бумажника визитку.
Набираю номер.