— Что это за специя? — спросила я. — Она везде. В греческом салате, на пиите, на соусах.
— Орегано, и его действительно не добавляют только в десерты, — ответил Марк. — Кажется, это душица по-русски.
Я обмакнула лепешку в белый сливочный соус. Зажмурилась, когда почувствовала переплетения остроты чеснока, свежести огурца и мяты.
— А это?
— Садзыки. Его по-разному произносят, я предпочитаю этот вариант. Краеугольный камень греческой кухни.
Ткнула пальцем в розоватую икру с долькой лимона и присыпанной орегано сверху.
— А это?
— Тарамосалада.
— А это баклажанная икра?
— Мелидзаносалада, да.
Глоток холодного сладкого кофе и во рту просто взрыв вкусов. Гастрономический оргазм. Не сдержала стона. Не сдержалась, облизала пальцы от масла и соли. Вдохнула полной грудью терпкий запах моря.
Со стороны Марка никакой реакции.
Может быть, ему просто плохо после вчерашнего? Может быть, действительно не стоило тащить его на пляж, а лучше было дать выспаться?
Марк ест молча. Солнечные очки он так и не снял. Не вижу его глаз и не могу знать, куда он смотрит, но если мои ощущения меня не обманывают, то вряд ли на меня. Вчера я физически ощущала его взгляд на своей коже. Сегодня — этого нет.
Моя интуиция подсказывает мне, что что-то случилось этой ночью, за что Марку стыдно. Или неловко. На ум приходит только то, как он ласкал меня прошлой ночью.
Но ведь Марк, в отличие от меня, не такой скромник. Неужели просто раскаивается в том, что сделал вчера? А если я скажу, что по шкале от одного до десяти это был мой лучший оргазм, его попустит или так я сделаю только хуже?
Но вместо этого я говорю:
— Пойду купаться.
Через дорогу у входа в супермаркет, где Марк купил зубную щетку, на ветру качались и надувные круги, и матрасы. Так что купить плавки не проблема, если вопрос только в этом. Было бы желание.
Но вот желания, судя по всему, как раз и нет. Марк из самолета не преминул бы присоединиться и потискать меня в воде.
Непривычный хмурый Марк этим утром уделял больше внимания соусам, чем мне.
Марк
Вы не подумайте, что в том, каким мерзавцем я стал, виновата одна только измена на собственной свадьбе. Ее вина только в том, что после меня «перемкнуло» на невестах.
И до своего решения остепениться я святошей не был и менял женщин, как перчатки, встречаясь с ними разом или по отдельности, не испытывая раскаяний совести за то, что они знать не знали друг о друге.
Моя будущая жена была одной из таких.
А карма она такая. Прилетает бумерангом, когда меньше всего ждешь, и проходит по тебе товарным составом, размазывая по рельсам жизни.