Его Святейшество самый умелый маг на континенте, а может, во всем мире. Само Древо выбрало его. Мог ли он случайно призвать теневую сущность или что-то в этом роде, которая проникла в его тело и подчинила себе его разум?
Я верил, что он не виноват. Что он — жертва, точно такая же, как и министр. А настоящий злодей где-то скрывается.
Когда за окном начало светлеть, я принялся собираться. Взял все, что могло как-то противодействовать чарам — кольцо-печать с защитой от иллюзий, наручники, лишающие чародеев силы, саблю, зачарованную на отражение магии.
Потом разбудил Элени. А пока она одевалась, слушал, как открывается дверь покоев Архиепископа, как он выходит из неё, как скрипят под его ногами доски. Посмотрел в замочную скважину — он был таким же, как и обычно. С добродушным выражением лица, блестящими глазами, как редко бывает у стариков. Он шел уверенной, несмотря на возраст, походкой. Поднял глаза к небу, будто что-то сказал небесам, и направился по лестнице вверх.
Молился он обычно в носовой части корабля, а многие матросы, которых до этого не интересовала ни религия, ни магия, присоединялись к нему. Чего Архиепископу было не занимать — так это умения склонять людей на свою сторону. Он делал это не с помощью лжи, обещаний, договоров, манипуляций. Он показывал все на своем примере, из-за чего обретал последователей даже там, где Безымянного Бога и не думали почитать.
Помню, как в городе завелась банда грабителей. Полиция их выследила, но те захватили заложников и не желали сдаваться. Архиепископ сам приехал к дому, где все это происходило. Полицейские как раз готовились взять штурмом здание. Он спросил, могут ли пострадать невиновные, на что комиссар ответил, что постарается не допустить этого, но бывает всякое. После чего Его Святейшество сказал, что если ему позволят войти, то не пострадает никто.
Он вошел в дом. Сам, без охраны и оружия. А через десять минут вышел вместе с бандитами и сказал, что забирает их в послушники.
Не знаю, что он им тогда сказал. До сих пор думал, что он объяснил преступникам, в чем они ошибались, те признали свою вину и пожелали искупить её. Сейчас же думал, что он сделал с ними то же, что и с первым министром прошлой ночью.
— Пойдем? — спросил у Элени.
Она лишь кивнула, хоть я по её взгляду видел, что проникновение в каюту Архиепископа она не одобряет. Все еще сомневается, но все же доверяет мне.
Рядом с входом в покои Его светлости не было никого. Утро — все чем-то заняты, что было нам на руку. Дверь не была закрытой, как и полагается. Я тихо открыл её, заглянул внутрь — никого.