Теперь внуки Елены Алексеевны, дети Ивана Жидка, видимо, желая выехать в Израиль, начали восстанавливать эти сведения, опираясь на рассказы, бытовавшие в их родовой ветви. Это выяснилось в недавнем их разговоре с Любовью Борисовной.
Так вот согласно их данным, мать их бабушки Елены (наша праба Ирина) была еврейкой, более того — иудейкой. Якобы звали ее Розалией, Розой. Возможно, но на ее похоронах присутствовала Любовь Борисовна и точно знает, что хоронили прабу по православному обряду, с родным православным попом.
Но как красивая и богатая иудейка Розалия попала в жены к парню славянского происхождения, да еще небольшого достатка? Да какой бы умный еврейский отец допустил свое дитя до такого бесславия?! Вопросы резонные, указывающие на нечто умалчиваемое, нечто подозрительное, лежащее в основе этого брака. Факт этот надо было как-то объяснять, причем с минимальным уроном для реноме его участников, говоря нынешним языком, чтобы не плюнуть в имидж рода.
Правдивая история о рождении первого ребенка и единственной дочери Розалии Хассэн от предосудительной внебрачной связи с заезжим фатом явно никого не устраивала — незаконнорожденность у иудеев не поощрялась и не поощряется, ее у них просто не бывает. Взамен была придумана другая история — о пламенной любви. Дескать, однажды на некоей ярмарке, куда Алексей Федорович Бараненко приехал для оптовой закупки хмельного зелья, он остановился у одной из бочек. За прилавком увидел прекрасную Розалию, влюбился в нее и тут же объяснился в чувствах. Девушка ответила взаимностью. Назавтра ловкий молодец украл любимую и привез в свое село, чтобы в хате под соломой свить для нее счастливое гнездо. Вскоре девушку выкрестили в Православие и при крещении нарекли Ириной.
Действительно, Любовь Борисовна помнила, что ее отец с восторгом (он любил прабу Ирину; что значит общее происхождение!) повторял романтический миф об украденной невесте и об ее экзотических, каких-то заморских корнях. Как теперь становится понятно, Борис Павлович услышал тот миф от тестя или от самой его матери. Но тогда, в детстве, Любовь Борисовна не могла понять, о ком из прабабушек идет речь. Твердо зная, что праба Ирина была местной, а прабабушка Ефросиния Алексеевна приезжей из Макеевки, она на последнюю и грешила. Хотя по трезвому размышлению понимала, что вряд ли ее будущему мужу — вдовцу с четырьмя детьми, человеку в летах — пришла бы мысль об умыкании и пр. О выкрещивании и смене имени в том мифе не говорилось…
Но несомненно, если из двух версий приходилось выбирать более достоверную, то надо останавливаться, конечно, на романтической. Только и от правды сильно отклоняться негоже. Ведь нам точно известно, что прадед Алексей Федорович не мог делать оптовые закупки спиртного, потому что был гуртовщиком и ничем иным для пропитания не торговал. Ну еще в моменты особенного вдохновения занимался хлебопашеством! Так это уже было под старость, когда сил не было водить гурты. Да и потом, трудно представить, чтобы из-за одной украденной невесты весь еврейский род Хассэнов поднялся с насиженного места и перекинулся из города в Славгород, где их потомки так и застряли. Легче было бы силой вернуть беглянку назад.