— Говорят, что дедушка Вернигора многих спасал от голода, — отозвалась Прасковья Яковлевна, чтобы показать знание вопроса.
Вера Петровна остро посмотрела на нее, почти с осуждением, и замолчала.
— Я что-то не то сказала? — спросила Прасковья Яковлевна, оглядываясь на свою дочь.
— Да то ты сказала, — успокоила Вера Петровна слушательниц. — И Вернигора спасал… Только почему? Потому что и Вернигору спасали. Ведь до революции он служил у пана Миргородского ключником, был его правой рукой. Жил, представьте себе, как кот в сметане, очень и очень славненько. Так что бы с ним стало, если бы новая власть ему это припомнила, скажите? — и сама себе ответила: — Вернигора должен был людей благодарить за молчание. Понятно?
— Не совсем, — призналась Любовь Борисовна. — Ведь вопросы раскулачивания или высылки решали власти, а не люди.
— Еще как решали люди! Ты что думаешь, кто-то по суду это делал?
— Я ничего не думаю, я просто не знаю.
— Списки на раскулачивание и высылку составляли в районе, и то — по предложениям с мест. Это правда. А решение принимали тут — на собрании жителей села. Все законно было: протокол, голосование, подписи. Так что все мы сами решали. Зря теперь на Сталина валят. И списки мы подавали и голосовали тоже мы. И Вернигора прекрасно понимал, за какую доброту людскую отрабатывал. Теперь-то поняла?
— Поняла, — сказала Любовь Борисовна, и посмотрела на Прасковью Яковлевну, продолжавшую молчать.
— Только где бы он брал зерно без Яши, не скажешь? — между тем продолжала Вера Петровна. — Да и придумал ли бы сам людей спасать, решиться на такое?
— Ну, как знать…
— Так вот знай, девочка, что в этом деле все было продуманно. Яков Алексеевич умел тихо и незаметно ворочать большими делами, и людей на них организовывать. Ученый был, конечно, но и от Бога смекалистый. Например, по его почину на вашем краю, напротив Рожновского хутора, разрыли русло Осокоревки, расчистили котловину между холмами, построили плотину и образовали пруд. Три года бились, землю кое-где лопатами копали, кое-где плугами распахивали, потом грузили на телеги и вывозили наверх волами, лошадьми. Каждый день в свободное время, как мурашки, рылись — и сделали-таки. С того времени детям было где купаться. А потом достал мальков и запустил в ставок.
— Да, вот моя мама рассказывала об этом в фильме, который здесь снимали телевизионщики.
— Ну, твоя мама того, о чем я сейчас скажу, не знает, так как ее тогда на свете не было. Я уверена, что именно этот ставок и натолкнул Яшу на мысль в голодные годы спасать людей. Почему спросишь? А вот почему.