Чем раньше осуществляется побег, тем он проще по своей схеме.
Вторая заповедь: важно оставаться в постоянной готовности к побегу, не падать духом, сохранять физические силы.
Все это было так, но отец Прасковьи Яковлевны уже был доставлен в концлагерь, находился далеко от своих. И стража тут была из специальных охранников, и разных других перспектив на побег у него поубавилось.
С такими невеселыми мыслями она дошла до Ксеньевки, приблизилась к Самаре, водному рубежу на ее пути. Идти дальше не представлялось возможным — мост, по которому проходила железная дорога, стоял разрушенным. Скоро Прасковья Яковлевна увидела, что люди сворачивают с дороги и идут хорошо наметившейся тропинкой к пустынному месту берега. Она пошла следом за ними.
Оказалось, что там, за огородами частных домов, нашел себе работу старый лодочник — за червонец с человека он перевозил людей на противоположный берег. Прасковья Яковлевна заняла очередь и присела на лежащую неподалеку колоду, огрызок от ствола большого дерева. Осмотрела стоящих впереди людей — в основном женщины, все молчаливые, даже угрюмые, но с выражением упорства на лице. Значит, притерпелись, приготовились к долгому горю, — подумала Прасковья Яковлевна. Через полчаса она села в лодку. Началось пересечение устья Самары, где эта река впадает в Днепр. Впрочем, место слияния было довольно узким, и, не зная о нем, заметить его не удалось бы. А еще через несколько минут Прасковья Яковлевна снова шагала по шпалам.
Дальше перед ней лежали сплошные пески, барханы, по которым, как по пустыне, вольно гулял ветер. Тут почти отсутствовали признаки жизни, прямо по ходу до самого горизонта все оставалось неподвижным и обезлюженным. Зато слева открылась гладь Днепра, а за ним — возвышающийся на трех холмах Днепропетровск. Придерживаясь поездной колеи, Прасковья Яковлевна торопилась быстрее пройти это глухое место и попасть на пересечение с дорогой, ведущей к еще одному мосту. Идти было еще далеко, но со временем она все больше приближалась к пригородным пустырям, усеянным искореженной боевой техникой, оставленной тут после кровопролитных оборонительных боев. Эти железные останки вызывали муку и боль в сердце, казалось, в солнечных лучах на них еще сверкают искры от пуль, играют отблески выстрелов и пожаров, а под ними умирают раненные красноармейцы. Людская молва донесла до Славгорода весть о геройских боях на подступах к Днепропетровску, и Прасковья Яковлевна знала, что на этих амурских песках держал оборону студенческий батальон и что юные бойцы полегли тут почти поголовно. Жутко было посматривать дальше в ту сторону, словно оттуда еще доносились их стоны, словно над песками продолжал барражировать их не покорившийся вражьему оружию дух. К слову сказать, после войны подвиг студентов-защитников был оценен по достоинству и в честь его в парке им. Шевченко, возле Потемкинского дворца, установлен памятник.