Над убиенными побегами тоже было появилось какая-то надпись, но сразу ушла в сторону, поэтому я сконцентрировался и вновь собрал внимание. Подсказка прочлась:
Буроедка пахучая.
Первый сезон рост, второй сезон ядовитые иглы, третий сезон высыхает и катится по ветру…
Вот как, а я значит, очень полезное дело делаю, уничтожаю опасный сорняк. Отлично, я проникся, мать его за ногу, всю жизнь мечтал ходить как зомби-фермер и мотыжить колючки. Кстати, о ногах. На моих босых ступнях налипло изрядно глины. От пояса набедренной повязки тянулись темными треугольниками потеки пота и грязи.
Правая половина тела расплывается и слегка подрагивает. Не так явно, как у прозрачников, но похоже. Руки правда не расплываются. Я сконцентрировал внимание на плывущей поверхности, и на миг ухватил развернувшийся ярлык, состоящий правда из одних знаков вопроса. Кажется начинаю ощущать что-то еще.
Внимание: Вы обрели контроль над поясницей, поздравляем.
— Вот уж, спасибо так спасибо!
Согнутую поясницу сразу заломило. Похоже, топаю уже в таком состоянии довольно давно.
Вот только ступни и поясница, маловато будет. Ноги по-прежнему переставляются, руки поднимают инструмент. Я вдохнул побольше воздуха и выпрямился, ноги сразу же согнулись в коленях и начали подрагивать.
Те ничего не чувствуют, но мотыжить в полуприседе гораздо сложнее. Но почему же я один на всем этом чертовом поле? Солнце стоит высоко, печет знатно, похоже, трудиться еще долго, но где же остальные полупрозрачные негры? Эм-м, то есть ублюдки, негры то наоборот нас пасут здесь. Духов понимаешь ли подселяют, тумба-юмба, вуду- негра…
Я до хруста повернул голову, потом еще и поясницу. Конечно, скрутиться так, чтобы посмотреть назад не могу, но все же, уловил краем глаза, бредущих позади «выродков». Похоже я иду посередине, на острие клина. До «харраев» конечно мне далеко, однако эти и вовсе коротышки — самый высокий мне едва макушкой до груди. Понятное дело, шаги у меня шире, не удивительно, что вперед всех утопал.
Полусогнутые ноги начали уже серьезно трястись. Справа ощутил в себе какие-то мерзковатые шевеления, словно щупальца осьминога, пощипывают присосками кожу, а сама его головогрудь с недоумением приподнимается, выглядывая наружу. И впрямь над плечом что-то заструилось. Тело поплыло дрожащим туманом. Поясница начала медленно сгибаться обратно…
— А вот черта с два, скотина! — взорвался я злобным воплем и выпрямился так резко, что едва не упал на спину. «Осьминог» дернулся, и нырнул обратно, но руки и ноги продолжали свою монотонную работу.