— Ехать нам как минимум два часа, можете пока расслабиться.
— Маня, а ты лихачишь за рулем?
— Да. Я люблю погонять.
— Не верю.
Машину Мария вела бережно. Не трогалась рывками, тормозила аккуратно и вся была сосредоточена на дороге.
— И правильно. Расскажите мне что-нибудь.
— Например?
— Что-нибудь. Вы так горели желанием пообщаться со мной, господин Бажин.
— Я не спец по блиц-опросам, — серьезно ответил он.
— Простите.
Ей стало неудобно. Вероятно, она позволила себе лишнего в словах. Но очень трудно выдержать четкую грань в общении с мужчиной, который только и мечтает с тобой переспать. Никак невозможно игнорировать его открытый интерес. Виталий, наверное, именно на это и рассчитывал, иначе бы она ни за что не поддалась, продолжая делать вид, что не замечает его.
— Маша, ты любишь свою работу?
— Да. Очень.
— Почему ландшафтный дизайн?
— Мои родители архитекторы. Я с детства во всем этом варилась. И потом… я просто решила, что кто-то должен делать этот мир красивым.
Возможно, я именно для этого родилась.
— Возможно, — улыбнулся ее словам.
— Ведь у каждого в жизни есть призвание. Вот вы можете с ходу сказать, в чем ваше призвание?
— Призвание, — задумчиво произнес он. — Рядом с тобой я четко начинаю ощущать всю никчемность своего существования. Серьезно. А ты пацифистка, наверное, по натуре?
— Жутчайшая. А вы?
— Местами.
— Это как?
— Это, Маня, либо миру мир, либо вольному воля.
Мягко притормозив на светофоре, Маша рассмеялась. Бросила на Виталия искрящийся взгляд, чуть дольше задержавшись на лице. Почему-то раньше думала, что глаза у него черные. А они у него не черные, а карие. Светло-карие, теплые.
В «Пушкинский» они приехали через два с половиной часа, потому что сначала застряли на МКАДе, а потом долго тянулись по узкой Ярославке.
— Маня, ты привезла меня в поле? — Бажин никогда не был в питомнике, но, осмотревшись, понял, что совсем не так себе все представлял.
Глазам его предстало поле. Бесконечное поле с ровными рядами разнообразных саженцев.
— А вы ждали альпийские горки?
— Ах, ну да. «Завет Ильича» же. И что мы здесь хотим?
— Мы хотим здесь барбарисы. — Забрала с заднего сиденья небольшой рюкзачок и закинула его на плечо. — Пятилетки желательно. А они как раз в поле и растут.
— Маня, я так понимаю, коммунизм уже наступил?
— Да, Виталий Эдуардович. Вошел в полную силу. Вы, главное, ничему не удивляйтесь.
— Вот последнее твое пожелание меня очень настораживает. А тут кто-нибудь работает, или все само растет?
— Работает. Сейчас кто-нибудь откуда-нибудь вырулит.
Когда они подошли к теплице, им навстречу вышел почтенного возраста мужчина в темной спецовке.