— У тебя кто-то сидел из родных? — формально поинтересовался Аркадьевич. (Видимо, не впечатлился от этих песен).
— Нет. Много знакомых сидело и сидит, — признаюсь.
— Какую песню ты пел на вашем концерте? — не унимается Антоновна.
— Про бабушек, — отчего-то смущаюсь.
— Спой, — предлагает и объясняет Аркадьевичу о нашем концерте к 8-му марта.
Пою про бабушек. Взрослые внимательно слушают.
— Образно и трогательно, — отмечает Аркадьевич. — Ты в песнях упоминаешь бараки, сараи…. Там так у вас живут? — интересуется.
— Живут по-разному. Я с родителями и бабушкой — в бараке, — признаюсь.
Пересчитываю деньги и складываю их в пакет.
— Тебе куда надо? — спрашивает Антоновна.
Смотрю на настенные часы и прикидываю, где могут сейчас находиться ребята. Судя по времени или у Соломоныча, или у фарцовщиков.
— Мне бы к ребятам, — прошу Антоновну. Она кивает и спрашивает разрешения у Аркадьевича воспользоваться телефоном.
— Сережа, помни о своем обещании, — напоминает он и протягивает свою визитку.
Киваю, прощаюсь и выхожу на лестницу. Только в машине чувствую, как спадает внутреннее напряжение. Отсчитываю Антоновне причитающуюся ей сумму.
— Удивил ты Иосифа, — сообщает она, — и меня тоже, — признается и впервые улыбается мне. — Он был моим преподавателем в Гнесинке когда-то, — признается с грустью.
— Сейчас работает администратором? — предполагаю я.
— Откуда ты знаешь? — удивляется.
Пожимаю плечами:
— Догадался.
Заехали в какой-то мрачный двор и остановились.
— Где это мы? — оглядываю незнакомое место.
— В этом доме в семнадцатой квартире должны быть твои ребята. Или скоро подойдут, — показывает на дом Антоновна. — Тебя когда в следующий раз ждать? — интересуется.
— Вероятно, в августе или сентябре. Ребята возможно, раньше с антиквариатом приедут, — сообщаю.
Домой вернулись довольные. В Москве купил себе легкую ветровку для похода. Еще в поезде задался вопросом: «На что Фил копит деньги, если почти ничего не покупает?»