— Пригодится то, что я выяснила? — осторожно интересуется.
— Не знаю, — задумчиво тяну, — но если получится, я Вам подарю автомобиль Жигули. Поступайте на курсы водителей и учитесь на Права.
— Спасибо, конечно. Но я на велосипеде ездить не умею. Зачем мне машина? — сообщает, смеясь.
Видя, что мне не до разговоров тетя ушла спать. Полночи я продолжал обдумывать всякие варианты передачи письма, но ничего нового не придумал.
Утром сижу над текстом письма Романову. После нескольких не понравившихся вариантов читаю, что вышло:
«— Уважаемый Григорий Васильевич! Я не нашел способа, чтобы встретиться с Вами лично. У меня есть важные сведения, касающиеся Партии, страны и Вас.
Чтобы не казаться Вам голословным, сообщаю, что многочисленные изнасилования в Ленинграде и других городах страны под видом сотрудника милиции совершил ленинградец Григорьев. Ранее судим за изнасилование. Работает дальнобойщиком. Женат. Жена знает или подозревает его в преступной деятельности. Награбленное Григорьев прячет в сиденье своего грузового автомобиля и дома.
В ближайшее время умрет Член Политбюро Кулаков Федор Давыдович. Официально объявят причиной его смерти — сердечный приступ. Будут ходить слухи, что он окончил жизнь самоубийством, застрелившись. Другая версия причины смерти по слухам — алкоголизм. На похоронах Первые лица страны будут отсутствовать.
Очень надеюсь, что Вы, Григорий Васильевич мне поверите и найдете возможность пригласить для конфиденциальной беседы. Хотелось бы, чтобы обо мне никто не знал кроме Вас.
Я пишу хорошие песни. Недавно написал песню „Дорога жизни“ о блокаде Ленинграда. Вот текст:
В пальцы свои дышу — не обморозить бы
Снова к тебе спешу Ладожским озером
Долго до утра во тьму зенитки бьют,
И в прожекторах „Юнкерсы“ ревут
Пропастью до дна раскололся лед,
Черная вода, и мотор ревет: „Вправо!“
Ну, не подведи, ты теперь один. Правый
Фары сквозь снег горят, светят на черный лед
Ссохшийся Ленинград корочки хлебной ждет
Вспомни-ка простор шумных площадей,
Там теперь не то — съели сизарей
Там теперь не смех, не веселый люд —
По стене на снег падает народ — голод
И то там, то тут в саночках везут голых
Не повернуть руля, что-то мне муторно
Близко совсем земля, ну что ж ты, полуторка?
Ты глаза закрой, не смотри, браток
Из кабины кровь, да на колесо — ала
Она еще течет, а вот сердце — все. Встало.
*Розенбаум А.*
Эта песня может послужить официальным поводом для нашей с Вами встречи.
Заранее прошу прощения, но не хотелось бы мне говорить в помещении, где можно организовать прослушивание. Слишком опасны для многих мои знания. Я хочу принести пользу своей стране, народу и Вам лично.