— Какой еще определенности?! — Лю перестал поддерживать подругу и вскочил на ноги. — Отраву укачало, или испытаний на ее долю пришлось слишком много, что у нее разум помутился? Блажь это все! И извращение!
Последнее слово теперь зацепило Отраву несправедливостью. Разве ее мысли или поступки можно было описать таким гадким словом? И даже ее отношение к кровопийце — да это можно было назвать чем угодно, но только не извращением. Она уверенно вскинула голову:
— Не стоит так говорить, Лю, все-таки я твой друг. Настоящий друг, а не по клятвам! — она специально это подчеркнула, не собираясь подбирать менее точные, но более мягкие слова. — И потому не хочется слышать осуждение хотя бы от тебя.
Он с очень серьезным видом кивнул и заставил себя снова усесться на пол:
— Прости, Отрава, я неверно выразился. Мне кажется, что Кирами… это совершенно точно не то, что тебе для счастья нужно. Хоть ты и смотришь на него… как на меня никогда не смотрела.
Нанья лупанула его по плечу — кто бы мог подумать, что в ней столько энергии теплилось в ожидании повода:
— Ревнуешь, что ли?
— Нет! — теперь он смотрел на Нанью, попутно краснея. — Просто… вот вы сами подумайте: если мы с тобой поженимся, — на этом слове начала краснеть и Нанья, выражая так несвойственное ей смущение, — у нас родятся дети — перевертыши или кудесники. У Отравы будут возвращенцы или унаследуют расу ее мужа. А как это бывает с кровопийцами?
Настолько далеко идущие планы Отраве в голову не приходило обдумывать! Сколько пошлости в одной только мысли! Но Нанью, доселе неведавшую скромности, этот вопрос сразу обеспокоил:
— А что если у них все не так устроено? Может, они вообще почкованием размножаются? Никто ж не интересовался! Лю, может, тебе это каким-нибудь образом подглядеть? И у Отравушки нашей любовь сразу пройдет…
Отраву от возмущения подкинуло вверх, а потом и вышвырнуло из каюты — это же надо, такие вещи обсуждать! Конечно, в таинство брачных отношений она еще в подростковом возрасте была посвящена — тихим шепотом да с едкими смешками, когда они с друзьями собирались где-нибудь в поле, чтобы как раз такими тайнами делиться. Но она ведь даже ни с кем не целовалась… А-а, нет, разок было. Кстати, с Кристофером и было.
С таким бардаком в голове на сон вообще рассчитывать не приходилось. Но зато за время бессонницы она многое обдумать успела: не каждый росток достоин права на жизнь, как не каждое чувство следует поливать грезами. Возможно, все так внезапно всколыхнулось по простой причине: никто раньше сильного интереса к Отраве не проявлял, а это ощущение путает мысли, заставляет примерять на себя, неявно требуя ответной взаимности. А если бы она, как раньше Нанья, успевала ловить и подсчитывать на себе каждый восхищенный взгляд, то была бы лучше готова? Может быть, ей обратить внимание на солдат из королевского гарнизона — все, как один, молоды, подтянуты, храбры, ответственны и добры! Бери любого и хоть завтра в платье невесты рядись, не прогадаешь. И хоть никто ей особенно не нравился, Отрава решила — как это Нанья называет? — пофлиртовать?