В аудитории пусто. И я вдруг набираюсь смелости спрашивая:
— Когда именно защёлкнется?
— Не понял.
— Не делайте изумлённый вид. Когда дверца клетки захлопнется окончательно?
— Снежана, мы обсуждали это уже не единожды.
— Да, без моего участия. Меня просто поставили перед фактом. Хотелось бы знать, сколько ещё свободного времени у меня в запасе?
— Если мы не появились вместе ещё ни на одном из официальных мероприятий, это вовсе не означает, что ты вольна…
— Я помню, Михаил. Но неужели так тяжело ответить на простой вопрос? Когда мне перекроют доступ кислорода и начнут его выдавать строго определёнными порциями? Мне хотя бы разрешат окончить магистратуру?
Разумеется. Высшее образование — несомненный плюс для жены мэра.
— Хорошо, а ещё я намерена остаться на преподавательской должности. Это тоже можно? Или из разряда недостойных занятий?
Михаил вздыхает так тяжело, словно ему приходится иметь дело с маленьким неразумным ребёнком. Наверняка я для него именно такая. Мне едва исполнилось двадцать три, а ему в будущем году исполнится тридцать восемь. Звание самого молодого мэра ему уже обеспечено.
— Снежана, если хочешь поговорить на эту тему, мы всё обсудим при встрече.
Я стискиваю зубы, чтобы не послать его вместе со всеми далекоидущими планами. Я едва успеваю положить телефон на стол, как он вновь начинает звонить. На этот раз — Булат Тахиров. Папа не любит размусоливать тему и делать вид, что его интересует моя «блажь», как он называет упорное желание преподавать, а сразу переходит к делу:
— Михаил Земянский уже поставил тебя в известность?
— Да, я только что с ним разговаривала.
— Я надеюсь, на этот раз ты не стала отнекиваться?
— Нет, что ты. Я была рада услышать товарища Саа… ах, какого жениха!
— Не передёргивай, Снежка.
Терпеть не могу это прозвище. Ещё назвал бы Снежком.
— Тебе же всегда нравился фильм «Кавказская пленница»?
Отец игнорирует мой вопрос, но просит кого-то закрыть дверь и не беспокоить его.
— Завтра вечером у нас в гостях будут мои друзья.
— Очередные смотрины или кандидатура Земянского окончательная?
Я не знаю, откуда во мне берётся столько наглости. Может быть, вина тому расстояние между мной и отцом? Мнимое чувство безопасности? Но отец грохочет кулаком по столу, возвращая с небес на землю:
— Больше ни слова, ясно? Ты на машине?
— Нет.
— Возьмёшь такси. И не вздумай добираться на общественном транспорте. Ждём тебя с мамой не позже восьми.
Отец отключается, а мне хочется зашвырнуть дорогущий телефон как можно дальше. В жерло кипящего вулкана, чтобы расплавился без остатка. Откуда во мне столько фонтанирующего чувства противоречия всем и вся? Мой взгляд падает на пустой стаканчик из-под кофе, на боку которого маркером нарисована снежинка. Бес. Ещё тебя мне не хватает для полного счастья.