Воздух родного города не был пьянящим, скорее, пыльным, с приторными нотками свежих выхлопных газов, от которых тут же запершило в горле. Но, несмотря на всю «невкусность», ощущение было приятным. Те пару месяцев, что Сашка провел сначала в госпитале, потом в каком-то режимном санатории, где они с Максом уже через неделю готовы были на стенку лезть от тоски, дались нелегко. Но это смотря с чем сравнивать.
Юрий Семенович напряг связи, и вместо светившего трибунала их комиссовали по состоянию здоровья. Это было настолько неожиданно и даже странно, что первые пару дней они не могли поверить. Молча косились друг на друга, не решаясь завести разговор, а потом Макс, сосредоточенно рассматривающий абсолютно чистый беленый потолок, выдохнул:
- А ведь мы оттуда выскочили…
И только тогда пришло ощущение снятого с души камня, острое и яркое, с нотками эйфории. Сожалений по поводу того, что уезжает раньше времени, Сашка не испытывал абсолютно. Разве что потаенный стыд – понимал же, что не все из тех ребят, что остались служить, доживут до дембеля. Только изменить это все равно никак не получится.
Она стояла в полусотне метров, вертя головой и смешно вытягивая шею. Но стараясь при этом выглядеть взрослой независимой барышней. В этом вся Лариска. Порой ему казалось, что она ещё дите дитем, и тогда приходили неприятные мысли о педофилии. А порой выдавала такое, над чем стоило задуматься.
Лорик росла на его глазах. Ну, не то, чтобы прямо за руку в садик водил, нет. Но часто видел, они с Иркой дружили с первого класса. Чудная девчонка с косичками, которая любила посмеяться и панически боялась мышей. Они с его сестрой была неразлучны, вместе ходили в школу, ездили в пионерский лагерь и путались под ногами. Мелкота, что с неё взять. А потом как-то неожиданно заметил, что она уже не девчонка, а молоденькая девушка. Ещё немного нескладная, голенастая, но очень привлекательная. И это понимание было весьма неприятным. Хотя стыдливый интерес, который загорался в её глазах, когда они встречались взглядами, льстил. И если поначалу Сашка старался сам себя одергивать, все-таки ей только-только шестнадцать исполнилось, против природы не попрешь. Да ещё и сама эта «природа» вспыхивала и смущалась, стоило ему подойти ближе, чем на пару метров. Родители увлечение сына не одобряли. В первую очередь потому, что слишком уж она была молода. Ирке тогда тоже досталось – отец внезапно понял, что дочь у него уже выросла, и добавил строгости в режим. Так что положение усугублялось ещё и бойкотом со стороны сестры, обиженной на такой произвол. Мама же пыталась донести до сына, что ему ещё учиться, дай Бог, когда придет время служить, закончится эта война. Необъявленная, скрывая за каким-то обтекаемыми фразами, но от этого не менее страшная. А Лариса ещё школьница, ветер в голове. А если, не приведи Всевышний, ребенка сделают?! От этих страхов Сашка отмахивался, в конце концов, какой стороной презерватив надевается, знал прекрасно, но мнения родителей это не изменило. И отношение к Лорке изменилось – раньше её всячески привечали, как хорошую подругу Иры. Все-таки из интеллигентной семьи – отец работает, в пристрастии к алкоголю не замечен, что по тем временам уже хорошо, мать заведующая детским садиком – такие связи тоже всегда нужны. Да и сама девочка воспитанная, учится хорошо, с подозрительными компаниями не гуляет, все больше с Ирой над книжками сидят. А потом все резко переменилось, и былой душевности не стало. Лариску это задевало, как ни пыталась скрыть, а обида на такое отношение порой прорывалась, самому же Сашке было по барабану. Его жизнь, ему и решать, с кем быть. А быть хотелось с ней.