Она толкнула двери, и мы ввалились в темное помещение. Как только мы пересекли невидимую черту, тут же вспыхнули лампы, освещая огромный письменный стол, заваленный свитками, шкафы, заполненные старинными фолиантами, глобус, несколько кресел и стульев. Из общей картины выбивался старый, потертый ковер и такая же старая медная лампа.
— Давайте, ищите свои артефакты, — Ядвига ткнула пальцами в шкафы, а сама приземлилась в удобное во всех отношениях кресло.
— И поищу, — буркнула я. — Не могло же тут быть просто так наверчено столько смертельных заклинаний.
Искали мы час, тщательно перетряхнув всю комнату, но так ничего и не нашли, кроме небольшого амулета, позволяющего создать любую иллюзию, как вокруг себя, так и вовне, старого, побитого молью ковра-самолета и лампы с непонятными свойствами.
— Ладно, давай свои сокровища, и валим, — сказала Яга, отбирая у меня ковер, лампу и амулет.
До комнаты мы добрались в рекордные сроки и, кстати, очень вовремя. Не прошло и десяти минут как к нам постучались, и в двери хлипкой походкой, виляя бедрами, как заправская гетера, вплыл Хоттабыч. Как от него несло коноплей — не передать! Глазоньки время от времени сходились в кучку, потом разбегались в разные стороны, руки и ноги бедного старика жили собственной жизнью. Иногда они были не в ладах друг с другом, отвешивая тумаки той или иной части тела.
— Ооо, а он у нас скрытый мазохист! — восхищенно цыкнула Ядвига. — Гляди, как себя по морде ручкой молотит.
— Мазохист — это как? — встряла любопытная Алена.
— Я тебе потом расскажу… если захочешь, — отмахнулась я, от так не вовремя влезшей в разговор подопечной.
С несчастным дедком и, правда, было что-то не то. Он пытался уцепиться за свою роскошную бороду, но все время промахивался: то заденет себя по носу, то со всей дури заедет себе в челюсть. А вот с бородой никак. Он стоял, пошатываясь у нас посреди комнаты, и не прекращал попытки выдрать хоть волосинку. Но вот, наконец, непослушная борода была изловлена и из нее выдран увесистый клок. Хоттабыч даже не поморщился, хотя экзекуция довольно болезненная.
— Точно с сексуальными отклонениями, — уверилась Яга в своих подозрениях.
Алена было опять попыталась влезть с вопросами, но в этот раз хватило одного моего красноречивого взгляда, чтобы она утихомирилась. Мда. Придется на досуге заняться ее сексуальным воспитанием, исключительно теоретически, а то таких элементарных вещей не знает.
В это время дедок, совершенно не обращая на нас внимания, нашептывал что-то над клоком волос:
— Трах-ик, тибидох-ик, тибидох-кхм-ик, у глюки, — сказал он, наконец обратив внимание на нас.