В один далеко не прекрасный день Василиса доигралась. Слава о ней как о первой Дивногорской красавице облетела все Тридевятое царство, да и Тридесятое тоже. И вот в одной отчаянной голове созрел план умыкнуть нашу диву, тем более что всем была известна ее страсть к дневному купанию. Не раз уже злющая Васька гоняла заинтересованных пацанов, подглядывающих за ней во время заплывов. Из-за этих идиотов приходилось плавать в нижней рубашке. Неудобно, но что поделаешь. Вот и в тот раз засевших в кустах мужиков Василиса приняла за очередных своих поклонников, на которых стоит только шикнуть, и их ветром вынесет из кустов в сторону города. Она спокойно вышла на берег, отжала подол облепившей ее рубашки и принялась одеваться.
— А ты, красавица, чья будешь? — из кустов вышел приятный во всех отношениях молодой мужчина восточной наружности.
— А ты чего спрашиваешь? — подняла бровку Василиса, продолжая как ни в чем не бывало одеваться.
— Да так, вот думаю, уж не та ли ты Василиса, о красоте которой по миру легенды слагают? — расплылся он в обаятельной улыбке.
— А если и та? — кокетливо спросила она.
— Так это же просто замечательно! — воскликнул он радостно.
Пока Васька общалась с мужчиной, она не видела, что у нее творилось со стороны кормы. Она не смогла ничего сделать, когда ее тюкнули по голове, нацепили мешок и закинули на лошадь. В себя она пришла уже ближе к вечеру, находясь в каюте, на борту какого-то судна. Голова нещадно болела, на затылке образовалась довольно внушительная шишка, да к тому же еще и сухость во рту. Но, невзирая на самочувствие, Василиса встала и начала исследование каюты на предмет колюще-режущего оружия, а вдруг похитители идиоты? Да и двери бы проверить не помешало бы. Похитители идиотами не были, двери заперли и не оставили ей даже булавки, так что защитить девичью честь Васька теперь могла только руками и ногами, благо ответственный родитель все-таки научил ее некоторым приемам самообороны. Кстати, один из них злющая девица применила уже минут через пять, когда агрессор мужского полу с подносом с едой вероломно вторгся в ее каюту.
— Дура! — сложился пополам все тот же молодой, но уже не такой симпатичный мужчина, почти роняя на пол поднос, уставленный тарелками с восхитительной курочкой, свежайшей зеленью и мягкой картошечкой, посыпанной порезанным укропом. Василиса, невероятно извернувшись, словила поднос в воздухе, не дав пропасть кулинарному шедевру.
— Что я тебе сделал? — спросил мужик, чуть отдышавшись и отойдя от позы эмбриона.
— Может похитил? — возмутилась Васька, уперев руки в боки.