— Аленушка, ну нашо тебе отот прынц? — я посмотрела на нее с сомнением, демонстрируя ей полное недовольство сложившейся ситуацией.
— Люблю, — буркнула она.
— А ты понимаешь, что к твоему Ромке в комплекте идет его братец-балбес и родители-садисты? — не утерпела я и все же высказала ей то, что меня больше всего беспокоило.
— Понимаю, и шо? — никакого волнения, похоже нервы у нее железные или все же каждый из нас подразумевает что-то свое.
— Мать, — я уселась рядом с ней на подушку, но так чтобы ей было удобно на меня смотреть. — Вот подумай, любовь твоего Ромочки — это очень хорошо. Но что ты будешь делать, когда в ваши отношения начнут совать свой нос родственники?
— Объясни, — Алена села на кровати, закутав ноги одеялом, и сложила руки на груди.
— Вот представь, поссорилась ты с ним. Даже не так, просто поспорила, а в ваш спор тут же встряла твоя свекровь, приняв сторону твоего мужа. Ты обиделась, и то, что могло закончиться так и не начавшись, перерастает в полноценную, долгоиграющую ссору. И вот так постоянно, только действующие лица меняются.
— Фиалка, — вздохнула она. — Ты думаешь, шо сказала мене шото новое? Так у нас у селе у кожной семье такое. Свекруха еще може и молодуху и за косу по хате оттаскать. И ничо, живы пока, дитяток рожаем, с мужем у ладе жить пытаемся. Я до такого готовая. У дворце меня хочь за космы тягать не будуть.
— Ой, Алена, боюсь я за тебя, — вздохнула я. — Мне же не просто тебя с рук сбыть хочется, я хочу, чтобы Ваша жизнь была счастливой. Чтобы ты Ромке деток нарожала, чтобы дворец стал для тебя родным домом, а не тюрьмой. Только я слишком хорошо знаю их нравы, в глаза улыбаются, говорят комплименты, льстят, а за спиной чуть ли не плюются, и чуть что готовы сожрать и не подавится.
— Ох, Фиалка, а ты думаешь у селе не так? Не тоже самое. Люди усюду одинаковые. Токо у дворце лаються культурньо, а у селе от души и як на душу придется. Потаскають друг друга за космы, треснет муж жену от большой любви вожжами поперек спины, для вразумления и усе довольны. Муж, шо жену у строгости держит, жена, шо стукнув тока один раз, а не как Палашку у том годе муж до смерти забив. Свекруха, шо у детей не хуже чем у соседей. А ты говоришь дворец, — она только махнула рукой. — Шо они мене сделают? Гадость скажуть? Ну, так я плюну и разотру, могу плюнуть промеж глаз.
— Нда, — после Аленкиной отповеди было как-то муторно. — Что-то я совсем забыла о реалиях сельской жизни.
— Не парься, — отмахнулась она, — усе будет пучком, сдюжаю я оту жизню во дворце. Выучусь, энтикет ихний сдюжу. Горшки не боги обжигають.