В то утро, когда графиня Наталья Федоровна Аракчеева решилась сделать с ей одной известными целями, о которых Антон Антонович и Лидочка только догадывались, визит своему мужу, после восемнадцатилетней разлуки, в период которой у них не было даже мимолетной встречи, граф Алексей Андреевич находился в особенно сильном покаянном настроении.
Перед его духовным взором то и дело восставали не только те люди, которые были к нему близки, но даже и те, с которыми ему приходилось входить в те или другие продолжительные отношения. К числу последних припомнился графу и Петр Валерьянович Хвостов.
Он совершенно забыл о нем, иначе бы он давно уже облегчил его участь… Устранить его для пользы дела, дела великого — таковым считал граф Аракчеев созданные им военные поселения — было необходимо, но наказание через меру не было в правилах Алексея Андреевича.
Он быстро начал писать что-то на лежавшем перед ним листке для памяти.
Дверь кабинета бесшумно отворилась, и на пороге её появился знакомый нам Петр Федорович Семидалов, бывший тогда дворецким петербургского дома графа.
Мягкою походкою он сделал несколько шагов и молча остановился в почтительном расстоянии от письменного стола, у которого сидел Алексей Андреевич.
Последний поднял голову и вопросительно-строгим взглядом оглядел вошедшего.
— Что надо?
— Её сиятельство графиня Наталья Федоровна Аракчеева желают видеться с вашим сиятельством!
— Что…о…о! — вскочил граф со стула, но тотчас бессильно упал на него и задумался.
Громовый удар из ясного неба не поразил был его более, чем этот доклад.
Петр Федорович в почтительном молчании стоял в своей прежней позе, не нарушая, казалось, даже дыханием задумчивости своего господина.
— Где же… она? — упавшим слабым голосом спросил граф, после нескольких минут молчания.
Он тряхнул головой, как бы отгоняя мрачные, навязчивые мысли.
— Её сиятельство изволят дожидаться в приемной, — бесстрастно ответил Семидалов, ни одним мускулом своего лица не обнаружив, что он заметил и удивился далеко необычному волнению графа и ещё более необычайной его слабости.
— Проси!
Петр Федорович так же беззвучно удалился, как вошел.
Алексей Андреевич по уходе Семидалова быстро встал из-за письменного стола, торопливо пододвинул к нему стул и нервною походкою стал ходить по кабинету.
«Зачем?.. После стольких лет… И именно теперь… Что ей надо?.. Ведь мы чужие… Зачем я принял её?..» — мелькали в голове графа отрывочные мысли.