23 ноября 1812 года в Вильну приехал Кутузов, этот вождь, избранный царем, освободитель России.
Здесь он, в противность воле государя, оставил большую часть войска.
Государь Александр Павлович со всею свитою — графом Толстым, князем Волконским, графом Аракчеевым и другими, выехав 7 декабря из Петербурга, приехал в Вильну 11 декабря.
Здесь, в том же замке Кейстута, состоялось последнее свидание великого государя и знаменитого полководца.
Государь обнял при встрече старика, пожаловал ему Георгия I степени и сказал ему и собравшимся начальникам отдельных частей и офицерам знаменитые, золотыми буквами начертанные на скрижалях русской истории слова:
«Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу».
Но роль Кутузова была кончена, он сделал свое дело и, не одобряя дальнейшего заграничного похода, решенного государем, должен был сойти с исторической сцены. Он и сошел с неё — он умер.
Таково историческое значение Вильны.
Она уцелела от французского погрома, была по-прежнему богата, полна жизненных удобств и житейских удовольствий.
Мнимый Евгений Николаевич Зыбин, въехав в неё и остановившись в гостинице, решил остаться здесь неопределенное время, находя её самым безопасным местом от неприятных и неожиданных встреч с лицами из его прошлого.
Заняв богатое и роскошное помещение, он, переодевшись, немедленно поехал в парикмахерскую.
— До похода я был черный… а за это время слинял… — небрежно сказал он парикмахеру. — Нельзя ли почернить.
— Можно… — отвечал тот далеко не удивленным тоном, что очень успокоило мнимого Зыбина.
Через какой-нибудь час он сделался совершенным брюнетом.
Взглянув в зеркало, он нашел, что это ему даже идет и остался очень доволен.
Заплатив щедро за труды парикмахеру и купив у него несколько склянок заграничной краски, расспросив о способе её употребления, он возвратился в гостиницу.
Отдав хозяину гостиницы отпускной билет на имя подполковника Евгения Николаевича Зыбина, он велел затопить камин и потребовал кипятку, лимону, сахару и рому.
Слуга исполнил требуемое, дрова весело затрещали в камине, а из наполненного стакана несся по комнате аромат крепкого пунша. Евгений Николаевич запер дверь номера на ключ и принялся за разборку бумаг.
Отложив в отдельную пачку все бумаги на имя поручика Сергея Дмитриевича Талицкого, он внимательно пересмотрел их и бросил в камин.
Медленно стали они загораться, а Зыбин, между тем, аппетитно прихлебывал из стакана пунш, наблюдая, как синеватое пламя постепенно охватывает документы, составляющие юридическую часть человека.
«Вот оно, зрелище своего собственного аутодафе!» — мелькнуло в его голове.