«Прав был генерал, назвавший меня подкидышем!» — подумал он.
Впрочем, это его не примирило с ним, не потушило в его сердце жажды мести.
Он хотел мстить оскорбившему его генералу, хотел мстить графу Аракчееву и Настасье, насильно вырвавшим его из собственной его среды и бросившим в среду, совершенно ему чуждую. И все это только для своих корыстных и прихотливых видов.
Наконец, хотел мстить людям, законно пользовавшимся своими правами, а не так, как он, по-воровски.
Сначала он порывался было сейчас идти к графу, снова напомнить ему об обмане Настасьи, представить ему свое несчастное и неёстественное положение в обществе и всю гнусность его поступка — украсть человека из родной семьи и воровски дать ему право незаконно пользоваться не принадлежащими ему именем, состоянием и честью. Но Михаила Андреевича удерживала клятва, данная родной матери, и страх мести со стороны Настасьи его матери за открытие тайны.
Он отложил объяснение с графом до более удобного времени и уехал в Петербург.
Здесь он неудержимо предался кутежу и буйству. Граф Аракчеев терпеть не мог пьянства — оно было самым лучшим средством мучить его.
Был вечер 12 сентября 1825 года. Михаил Андреевич Шумский находился в самом веселом расположении духа, сидел и покачивался на диване в своем кабинете, когда его камердинер Иван доложил ему, что из Грузина от графа Аракчеева прибыл нарочный с важными известиями.
— Подать его сюда! — крикнул Шумский.
Вошел посланный.
— Что хорошего скажешь? — спросил Михаил Андреевич.
— Его сиятельство граф приказал доложить вашему высокоблагородию, что Настасья Федоровна приказала долго жить, и просит вас пожаловать похоронить.
— Умерла?.. — вскочил Шумский с дивана, но сильно покачнувшись, сел опять.
— Точно так…
Как ни ненормально было состояние Михаила Андреевича, но неожиданное известие о смерти Минкиной его поразило.
— Да как же она умерла? — стал допытываться он у посланного.
— Так, умерла… — отвечал он, и сколько Михаил Андреевич ни расспрашивал его, добиться более ничего не мог.
На другой день он отправил посланного с письмом к графу Алексею Андреевичу. Он писал, что смерть Настасьи Федоровны так его расстроила, что он захворал, а потому и не может приехать. Ему не хотелось видеть ненавистной ему женщины даже мертвой.
Впрочем, после, когда он узнал подробности смерти Минкиной, он пожалел, что не поехал полюбоваться на графа Аракчеева, горько оплакивавшего верного и незаменимого своего друга.
После смерти Настасьи звезда счастья графа Алексея Андреевича стала быстро катиться к закату.