Апекс (Ver) - страница 45
И кстати, о вшах…
– А где Вошь? – спрашиваю я, обращаясь ко всем.
На мгновение абсолютно все бросают быстрый взгляд на аудиоплейер, лежащий посреди стола, а потом в воздухе рождается мертвая тишина – последний раз его хозяйку мы видели около двух суток назад.
Мне никто не отвечает.
Разговор окончен и после нескольких бессмысленных фраз, призванных разрядить обстановку, но не справляющихся с этой пустяковой задачей, мы поднимаемся. Медный, вопреки привычному ходу вещей поворачивается к Тройке, тянет к ней ручищу:
– Иди сюда, Троечка, – басит он, и от нежности в грубом голосе мне становится неловко. Я поднимаю голову и смотрю, как Тройка кивает и подходит к нему, ныряя под его руку, обнимая его за талию и прижимаясь головой к тяжелому плечу. Сколько же прошло времени с тех пор, когда они последний раз спали друг с другом? Сотня, две сотни лет назад. В прошлом веке, в прошлой жизни, когда мы не еще не знали, что обречены, они, возможно, успели полюбить друг друга. Правда потом забыли об этом. А теперь… теперь они идут в выходу из подземной стоянки, обнимая друг друга, словно так было всегда. Словно не было всех тех дней и ночей, когда они с радостью разбредались по разным углам, лишь бы не видеть друг друга. Как крысы. Тройка по понятным и совершенно логичным причинам ищет успокоения в сильных мужских руках – несколько часов назад она чуть не сдохла, и теперь ей все кажется ярче, острее, слаще, и возможно, она даже получит удовольствие от процесса. А может, и нет. Может, в самый неподходящий момент она вспомнит, как теперь уже мертвый Отморозок в приступе психоза выхватывает Апекс из её рук и, не глядя, отбрасывает в сторону два прибора – свой и её билет в обратный конец, с диким хохотом: «Давай сыграем, Тройка!» Он орет, и его глаза искрятся безумием: «Давай посмотрит, кому из нас повезет?» А за спиной топот лап Красного, и Тройка в приступе немого подчинения впервые в жизни думает: «А давай!» Но лишь ненадолго, лишь на пару секунд, потому что огромный Красный в поле зрения очень быстро возвращает вкус к жизни…
Перевожу взгляд на Куцего – он смотрит вслед Медному и Тройке. Наверное, думает о том же, о чем и я, с поправкой на то, что Куцый не просто перебирает мысли в голове, пробует их на вкус, перекатывает на языке, как конфеты – не всегда сладкие, не всегда вкусные. Куцый всегда задает главный вопрос – что с этим делать? Мы смотрим, как двое поднимаются по лестнице, ведущей наверх, и думаем об одном и том же – как же ярко светится в Медном бессилие. Но я просто думаю, позволяя грустной мысли пуститься по венам, отравляя меня тоской, а вот Куцый… И хоть никто никогда не говорил этого вслух, но на него легла непосильная ноша, и теперь, всякий раз видя бессилие, он думает – что же ему с этим делать? Бедный Куцый. Родись он чуть раньше, прожил бы жизнь, полную беспечных радостей молодого парня – девушки, машины, выпивка, ненавистная учеба, не менее ненавистная, но приносящая доход, работа, позволяющая иметь девушек, машины, выпивку. И в этом замкнутом круге, бегая внутри пластмассового колеса, как хомяк, возможно, был бы счастлив. Но тут, с одной стороны – Медный, с другой – Вошь, с третьей – я, а посреди этого великолепия – одна единственная Тройка, которая все еще хочет жить. И ради неё одной он все еще рвет на себе волосы и в сотый раз перебирает вариации бесполезных попыток выжить. Ради неё он все еще трепыхается, рвется в бой, старается изо всех сил. Не потому что любит её, не потому что она ему дорога, а потому что она – единственный носитель редкого дара – истинного, искреннего, первобытного желания жить. Он искрится, горит в ней, и, возможно, благодаря этому свету мы до сих пор живы. Сейчас, глядя на монолитное лицо, застывшее в угрюмом молчании, мне приходит в голову отвратительная мысль – полагаю, он был рад избавиться от Отморозка. Да, звучит кощунственно… Да что уж там!? Звучит омерзительно! Более того, вовсе не по-людски, но подумайте сами, сколь сложно решить длинное уравнение, напичканное множеством неизвестных, непредсказуемых в своем поведении переменных, которые так и норовят перескочить с места на место, а то и вовсе изменить полярность. В свое время Отморозок был гарантом безопасности и Куцый без него практически не выходил из здания. Гораздо проще сложить дважды два, а не маяться с формулой суммы геометрической прогрессии. Куцый переводит взгляд на меня, и в секундном замешательстве я просто смотрю ему в глаза. Хочешь вычеркнуть меня?