Но мне некогда объяснять, потому что темное пятно старухи уже вклинилось в лес припаркованных машин:
– Она сейчас уйдет! Отпусти, Бога ради, отпусти!!!
Он бросает быстрый взгляд на улицу:
– Старуха? Зачем она тебе?
– Да отпусти же ты! – дергаюсь, вырываюсь, вернее, он отпускает:
– Что ты хочешь от неё?
Отворачиваюсь, хватаюсь за край стола:
– Не знаю, – пыхчу, отдуваюсь.
Но тут тяжелый стол легко скользит назад. Оборачиваюсь – Куцый тянет его за свой край:
– Я иду с тобой.
Я не спрашиваю – зачем. Я вылетаю на улицу, слышу звон, металлический лязг – Куцый судорожно закрывает дверь на ключ. Я не жду его – срываюсь с места и несусь за фигуркой женщины. Её голова все еще мелькает среди крыш мертвого металла, но я уже с трудом отличаю тени от человеческой фигурки. Куцый быстро нагоняет меня, и мы вклиниваемся в узкий проход между припаркованными машинами. Лавируем, огибаем, и вскоре я вижу сгорбленную спину женщины, слышу топот ног Куцего за спиной и его быстрое дыхание – четкое, размеренное, словно ход секундной стрелки, словно он – машина. Я бегу за старухой, Куцый – за мной. Его голова вертится во все стороны – моя выходка не должна стоить нам жизней. Пока чисто. Я ускоряюсь, я пытаюсь приструнить мое тело, потому что руки совершенно меня не слушаются – хватаются за зеркала, металлические бока и крыши автомобилей, подтягивают остальное тело, отталкиваются, ускоряясь, заставляя ноги работать быстрее, ловчее, проворнее. Сердце бьется прямо внутри черепа, больно лупит по глазам изнутри, но я бегу, преследую её, сама не знаю – для чего. Внезапно мое дыхание сбивается с ритма – этого я не ожидала…
Старуха начала таять. Так же, как до этого таяла Вошь – сначала одежда, затем кожа, и вот вдалеке маячит плотный кусок мышц и сухожилий. Мой рот наполняется слюной. Мышцы исчезают, оставляя остов костей и внутренности. Мои челюсти сводит судорогой, я глухо рычу. Исчезает скелет, забирая с собой нутро. Я ускоряюсь, я слышу, как внутри меня что-то клокочет. Вот остается лишь сердце – оно висит над землей, парит в невесомости, мерно отстукивая ритм. Я бегу, я облизываю губы, я вытягиваю вперед руки, потому что вот-вот, в считанные мгновения, сердце испарится, представив моему взору сладкое, блестящее, сочное красное… Отбив несколько тактов, сердце испарилось в воздухе.
Пусто. Ничего.
Секундное замешательство – мои глаза бешено елозят по стоянке.
Я взревела – заорала во все легкие и рванула вперед, оглядываясь по сторонам. Я искала старуху, которая растворилась в воздухе. Совсем. Я прыгала от машины к машине, я рычала и металась по стоянке, ища проклятую старуху, и все внутри меня звенело – оно требовало, оно желало, оно яростно вопило о красном – таком сверкающем, переливающемся всеми оттенками боли, таком желанном, таком приторно-сладком…