Мой вопль в серое небо, и тонкая грань сознательного лопнула – я перестала быть собой. Я перестала быть.
Куцый резко затормозил, глядя, как тонкая хрупкая Вобла вбирает в себя свою цель – тщедушное тело становится больше, выше, наполняясь массой, меняя хрупкость на грузность, сменяя тонкость линий на грубость и сгорбленную спину, забирая в себя человека перед собой. Он замер, остановился, глядя, как через несколько автомобилей от него, та, что еще секунду назад была молодой девушкой, стремительно превращалась в старуху, медленно катящую перед собой тележку. Старуха даже не оглянулась, когда за её спиной, в нескольких метрах от седого затылка, та, что была Воблой, окончательно перестала быть собой – две старухи зависли в одном пространстве, в одном времени. Куцый сделал несколько шагов назад, когда дикий вопль разнесся над стоянкой. Рука на кнопку Апекса и еще два шага назад. Он смотрит, как старуха с тележкой продолжает идти, неспешно катя перед собой свое барахло, а жуткое создание в обличье старой женщины неистово вертит головой – глаза жадно рыскают вокруг, пальцы свело судорогой нетерпения, рот и нос втягивают воздух, выбрасывая в осенний воздух рычание, плюясь гневными воплями. Она не видит её. Она ищет и жаждет её. Она потеряла её, хотя старуха всего в нескольких метрах. И когда бешеное нечто, вопя и рыча, проносится в нескольких сантиметрах от сутулых плеч, старуха, та, что настоящая, останавливается – седая голова отрывает взгляд от пола и смотрит в спину своей копии. Она останавливается и глядит, как перед ней пляшет смерть – прыгает от машины к машине, рвет на себе волосы и истошно вопит. Старуха крепче сжимает сухие пальцы на ручке тележки и неотрывно смотрит на жуткое нечто. Очевидно, старуха глуха, как смерть, но не слепа, и она пристально следит за тем, что вытворяет существо, как две капли похожее на неё саму.
Та, что была Воблой, наконец, замечает Куцего. Взгляд останавливается, впивается в тело парня, но не в белое от страха лицо, а куда-то ниже – туда, где бьется о ребра сердце. Старуха оборачивается, проследив взгляд чудовища, и смотрит Куцему в глаза.
А в следующий миг чудовище меняется, превращаясь в невысокого, крепкого парня, и бросается вперед.
***
Апекс рвет мое тело на части, Апекс разрывает ткань времени и завязывает в узел, Апекс не оставляет мне выбора.
Апекс делает невозможное – вытаскивает meum est vitium и уничтожает род людской.
****
Меня сбрасывает на ноль резко и быстро. Голова кружится, в горле саднит, и руки ходят ходуном. Слышу рваное дыхание, и лишь секундой позже понимаю, что оно – мое. Сгибаюсь пополам, упираюсь руками в колени и учусь дышать. Заново. Воздух – в легкие ледяной лавиной – мне не становится легче, мое тело гудит и вибрирует. Сейчас стошнит. Выдох сквозь зубы, чтобы удержать желудок, и снова вдох – жадный, громкий. Кожа горит, но нутро окатывает ледяными волнами. Меня морозит. Мне невыносимо жарко. Опускаюсь на колени, упираюсь ладонями в холодный бетонный пол, и еще один выдох сквозь зубы. Ногти скребут по грязному полу. Я делаю рваный вдох.