Улыбка шире, потому что мои глаза возвращаются к стеклу и любовно рассматривают собственное отражение – мое лицо, худое, изможденное шикарно раскрашено кровью – жирные размазанные пятна вокруг рта широкими полосами спускаются по подбородку, становятся уже, змеятся по шее, пересекаются брызгами и смазываются отпечатком чьей-то руки. Опускаю глаза на пол и вижу свои руки в запекшейся крови, которая намертво въелась в кожу, залегла коричневыми бороздами в мелких складках кожи и под ногтями. А затем я смотрю на лужу перед собой. Хм… похоже, кто-то остался без внутренностей.
Мой смех – тихим эхом под потолок куба, и те двое, что еще были здесь, пятятся, стискивая челюсти, сжимая кулаки, а потом разворачиваются и исчезают в темноте коридора.
***
Сквозь темноту и невесомость его голос:
– Тебе нужно понять, что эволюция никогда не гнушалась быть распоследней сукой. Её предназначение не в том, чтобы вылизывать людские зады.
– А в чем?
– В движении. Вся суть эволюции сводится к бесконечному движению. Быстрее или медленнее.
– А сейчас – как?
– О… сейчас очень быстро, – его тихий смех и снова. – Очень… Мне нравится.
– А какое отношение имеешь к ней ты?
Молчание и медленное движение – мое тело купается в безвольной невесомости. Расправляю руки и позволяю ему крутить мир вокруг меня.
– Неужели ты до сих пор не поняла? Я – её новый виток.
Движение замирает. Его голос, полный насмешки:
– Может, сменим декорации?
Резко и одномоментно я обретаю вес и четкую ориентацию в пространстве.
Окружающая реальность вспыхивает красками, формами и объемом – я сижу на самом краю карниза многоэтажного офисного здания. Мои ноги свисают над пропастью в двадцать пять этажей. Я наклоняюсь и смотрю вниз – безнадежно высоко. Поднимаю голову – небо все так же серо, мертво и плоско. Как нарисованное. Вокруг меня знакомые пейзажи замороженного города. Верчу головой и рассматриваю рисунок города под ногами – прямоугольники кварталов, узкие улочки, испещренные артериями дорог, иглы высоток, наросты торговых центров. Все мертво и безжизненно. Болтаю ногами и смотрю вниз – мне не страшно.
– Meum est vitium, – звучит его голос справа.
Я поворачиваюсь – здесь, в этом антураже, он выглядит совсем как настоящий. Очень реальный. Узкое лицо, огромные лошадиные зубы в обрамлении ярко-красных губ. Его мертвенно-серая кожа похожа на бумагу, и, кажется, если надавить, проткнешь её и там… Что там, в дыре его кожи? Даже знать не хочу. Он поворачивается и смотрит на меня слепыми глазами. В них нет ничего – просто два мутных шара под веками, наполненных чем-то вязким. И этот нелепый костюм – гранатовый фрак, брюки и цилиндр из какого-то матового материала, трость и выкрашенные коричнево-красным концы густых длинных седых волос.