Сведя брови, она шлепает меня по груди.
— Ниговримненет!
В полном расстройстве я начинаю скалиться, показывая свои зубы. У меня нет какой-либо возможности передать ей, что она моя и что она останется со мной. Мой отец говорил так много слов, но он давно умер, и почти все из них я уже забыл. Я использую то единственное, которое я сохранил в памяти.
— Нет.
Пока я смотрю, у нее подрагивают ноздри, и выглядит она так, словно готова выплюнуть на меня очередную серию звуков. Но тогда у нее широко раскрываются глаза, и она пялится на что-то у меня над головой. Я оборачиваюсь и смотрю в том же направлении.
Что-то большое и черное медленно перемещается по небу. Это что-то вроде плоского круга, только он не похож ни на что, что я смог бы узнать. На нем вспыхивают странные огоньки, и он сверкает в бледных солнечных лучах. Он огромный, гораздо больше, чем самая большая пещера, известная мне. Во время полета он наклоняется, после чего, ускорившись, продолжает свое движение. Он направляется прямо в горы, видимые вдали.
— Унихкаира! — вопит эта чудная женщина. — Нет!
Но большая круглая вещь продолжает двигаться в замедленном темпе, и пока я смотрю, та врезается в гору, распадаясь на куски. Огненный взрыв освещает воздух, и дым волнами вздымается вверх. Я ничего подобного в жизни не видел. Испытывая благоговейный трепет и в то же время немного напуганный, я встаю на ноги.
Я слышу, что женщина тоже поднимается. Однако вместо того, чтобы встать рядом со мной, она стремительно мчится прочь. Она все еще думает сбежать? Издав разъяренный рык разочарования, я вытаскиваю свой нож, а потом следую за ней.
Она вопит, когда я уж очень легко ее догоняю и еще раз перекидываю через плечо. Моя грудь, среагировав на прикосновение к ней, тут же начинает напевать, и я хочу разобраться в этом более подробно. Но если она не захочет остаться…
Мне просто придется ее заставить.
Я возвращаюсь обратно в свою пещеру. Там, в драгоценной сумке моего отца, осталось несколько мягких кожаных ремней, но эта женщина для меня не менее драгоценна. На мгновение я об этом задумываюсь, и тогда опускаю ее в углу пещеры, своим телом загораживая вход. В том углу она сворачивается калачиком и, прижимая свои меха к телу, дрожит, пристальным взглядом наблюдая за мной.
Я разрезаю достаточно ремней, чтобы хватило связать ее по рукам и ногам, даже несмотря на то, что она пытается отбиваться от меня. Как только она поймет, что принадлежит мне, в этом уже не будет необходимости. Мне не доставляют никакого удовольствия ее столь несчастные крики или ее сопротивление. Но это должно быть сделано.