— Иди сюда, детка.
Тут я вдруг ловлю себя на том, что все чаще называю его «деткой». Хотя формально мы не «спарены», похоже, что мы уже на стадии «прочной парочки». Я уже почти готова сделать следующий шаг. Почти.
Каждый мускул в моем теле сводит судорогой от одной только мысли об этом, напоминая мне, что оно более готово, нежели мой рассудок.
Рух опускается на пол напротив, глядя на меня полными любопытства глазами. Я бросаю взгляд между его ног (ведь этот парень всегда голый. Ну, разумеется, глаза сразу бросаются именно туда), а у него там уже кое-что тверденькое пригодно для работы. Это, конечно же, стимулирует мою вошь, а это, в свою очередь, стимулирует его вошь, из чего следует, что ожидается та еще ночка, полная похотливых ласк. Но я слишком устала, чтобы даже думать о сексе, поэтому моему телу придется подождать.
— Я причешу твои волосы, — заявляю я Руху. Я провожу расческой сквозь свои распутанные от клубков волосы, демонстрируя, что я имею в виду, а после этого жестом показываю на его волосы.
Он настороженно зыркает на меня, а затем протягивает руку к расческе.
— Я сама займусь этим, — говорю я ему. Правда в том, что я хочу сама это сделать. Обожаю саму мысль о том, чтобы расчесывать его волосы, пока они не засияют и не заструятся мягким шелковым водопадом. Я хочу быть той единственной, кто заботится о нем, как бы странно это не звучало. Поэтому я складываю у себя на коленях свой плащ в своего рода подушку и указываю, что он должен опустить туда голову.
От проявленного интереса у него начинают блестеть глаза, и уже совершенно очевидно его нетерпение. Однако, вместо того, чтобы лечь на спину, он оказывается на животе и, раздвинув мои ноги, стремиться пальцами раскрыть мою киску.
Выражая протест, я испускаю визг и сжимаю вместе свои бедра.
— Пока этого нельзя! Нельзя! — моя вошь жужжит, и я слышу наш объединенный резонанс, который вторит друг другу и откликается, словно рой саранчи. — Этой ночью расчесывание волос, ладно?
Рух усаживается, хмуро глядя на меня, как будто я лишила его некого поистине чрезвычайного удовольствия.
— Ты сможешь залезть мне под юбку, скажем, завтра, когда я буду не такой уставшей.
Зашибись, теперь я упускаю возможность орального секса ради того, чтобы причесать волосы мужчины? Должно быть, я переутомилась. Или окончательно чокнулась. Что-то типа того.
В конечном счете, я заставляю его опустить голову, а он, глядя на меня снизу вверх, устраивается у меня на коленях поудобнее. Рога — это что-то вроде проблемы, над которой придется поработать, но я постараюсь. Его волосы настолько запутались, что я беру их небольшими частями и расчесываю, начиная от кончиков и в обратном направлении, постепенно поднимаюсь вверх. Ближе к коже головы — это один сплошной спутанный клубок, и мне приходится быть осторожной, насколько это вообще возможно, однако времени, затраченного на это дело, может потребоваться довольно много. Хотя Рух, кажется, ничего не имеет против этого. Он лежит, развалившись, у меня на коленях, и хотя его глаза превратились в узкие щели, у меня все равно складывается впечатление, что он наблюдает за моими движениями, когда я один за другим аккуратно распутываю бесконечное количество запутанных клубков.