Разговора не получается, я слишком голодна, чтобы отрываться от еды. Останавливаюсь только когда собираю кусочком лепешки последние капли соуса.
— Спасибо, Наилий. Безумно вкусно.
Генерал кивает в ответ, запивая ужин глотком ягодного морса. Сытый и довольный, но снова задумчивый. Вытираю салфеткой губы и жду вопросов.
— Ты говорила духов в тебе шесть, — медленно начинает он, — а подселяться могут все или кто-то один?
— Один. Его зовут Лех.
Значит, Публий действительно рассказывал в подробностях. Жаль, сама не расспросила, что чувствовал капитан. Хотя мне мог и не признаться, что было больно или неприятно.
— Что нужно для подселения?
Замираю, чувствуя, как озноб прокатывается по позвоночнику. По тону голоса и взгляду понимаю, что не любимый мужчина сейчас вопросы задает, а генерал пятой армии. Хочется вытянуть спину и к каждому ответу добавлять: «Ваше Превосходство».
— Любая привязка. Страх, почитание, ненависть, дружба, любовь, похоть.
На последнем слове спотыкаюсь, но Наилий не придает ему значения.
— И что дух может заставить сделать свою жертву?
Сытость от ужина перебивает воспоминание о запахе крови и тьмы в глазах Публия. Был в сознании, все помнил и не мог сопротивляться.
— Напугать, ранить, убить.
Генерал кивает и вертит в руках столовый нож с закругленным лезвием и маленькими зубцами. Металл ловит свет лампы и отбрасывает блики на темное дерево стола. Как скальпель хирурга в операционной. «Предупредите его, госпожа, — просит Лех, — что я ограничен во времени».
— Наилий, дух просит передать, что не может держать жертву слишком долго.
Послушно повторяю за Лехом, а генерал резко поднимает на меня взгляд. Холодный, тяжелый, цепкий. Чувствую себя переводчиком на важной встрече, но собеседник Наилия без тела и голоса.
— Спроси, сколько может.
«Зависит от силы духа внутри тела», — Лех отвечает сразу, ему не нужно переводить. Слышит то же, что и я.
«Чем слабее, тем дольше?»
«Да, госпожа. Сильные сопротивляются активнее, и я могу выскочить, не закончив начатое».
— Друз самый сильный, его Лех держал несколько мгновений, — рассказываю Наилию, — три короткие фразы, если быть точной. Публий слабее и успел не только поговорить, но и порезать меня. Больше жертв не было.
Генерал молчит, постукивая пальцами по столу. Впервые вижу, как собирается что-то сказать, тянет сквозь сжатые зубы воздух на первое слово и выдыхает, промолчав. Правители ничего не делают просто так. За каждым шагом четкий план, мысленная реализация и учтенные последствия. Жизнь, разложенная по полочкам на много циклов вперед. И теперь я понимаю, что так только у адептов порядка, и мне интересно, как устроены те, кто носит в себе хаос.