М а л е н ь к а я р а з б о й н и ц а. Надо было ехать не сюда, а на север, к ней навстречу. Тогда, может быть, мы и спасли бы ее...
С к а з о ч н и к. Но ведь мы думали, что дети уже дома.
Распахивается дверь, и в комнату почти бегом вбегает бабушка.
Б а б у ш к а. Вернулись! (Обнимает маленькую разбойницу.) Герда... Ах, нет! (Бросается к принцу.) Кей!.. Опять нет... (Вглядывается в принцессу.) И это не она... А это птицы. (Вглядывается в сказочника.) Но вы - это действительно вы... Здравствуйте, друг мой! Что с детьми? Вы... вы боитесь сказать?
В о р о н а. Ах, нет, уверяю вас - мы просто ничего не знаем. Поверьте мне. Птицы никогда не врут.
Б а б у ш к а. Простите меня... Но каждый вечер, возвращаясь домой, я видела со двора темное окно нашей комнаты. "Может быть, они пришли и легли спать", - думала я. Я поднималась, бежала в спальню - нет, постельки пустые. Тогда я обыскивала каждый уголок. "Может быть, они спрятались, чтобы потом вдруг обрадовать меня",- думала я. И никого не находила. А сегодня, когда я увидела освещенное окно, у меня тридцать лет слетело с плеч долой. Я взбежала наверх бегом, вошла -и годы мои опять упали мне на плечи: дети не вернулись еще.
М а л е н ь к а я р а з б о й н и ц а. Сядьте, бабушка, милая бабушка, и не надрывайте мне сердце, и этого терпеть не могу. Сядьте, родная, а то я всех перестреляю из пистолета.
Б а б у ш к а (садится). Я всех узнала по письмам господина сказочника. Это - Клаус, это - Эльза, это - маленькая разбойница, это - Карл, это Клара. Садитесь, пожалуйста. Я отдышусь немножко и угощу вас чаем. Не надо так печально смотреть на меня. Ничего, это все ничего. Может быть, они вернутся.
М а л е н ь к а я р а з б о й н и ц а. Может быть, может быть! Прости меня, бабушка, я не могу больше. Человек не должен говорить "может быть". (Сказочнику.) Рассказывай! Рассказывай сейчас же веселую сказку, такую, чтобы мы улыбались, если придут Герда и Кей. Ну? Раз! Два! Три!
С к а з о ч н и к. Жили-были ступеньки. Их было много - целая семья, и все они вместе назывались: лестница. Жили ступеньки в большом доме, между первым этажом и чердаком. Ступеньки первого этажа гордились перед ступеньками второго. Но у тех было утешение - они ни в грош не ставили ступеньки третьего. Только ступенькам, ведущим на чердак, некого было презирать. "Но зато мы ближе к небу,- говорили они.- Мы такие возвышенные!" Но в общем ступеньки жили дружно и дружно скрипели, когда кто-нибудь подымался наверх. Впрочем, скрип свой они называли пением... "И нас очень охотно слушают,- уверяли они.- Мы сами слыхали, как докторша говорила мужу: "Когда ты задержался у больного, я всю ночь ждала, не заскрипят ли, наконец, ступеньки!" Бабушка! Дети! И мы давайте послушаем, не заскрипят ли ступеньки наконец. Слышите? Кто-то идет, и ступеньки поют под ногами. Вот уже запели ступеньки пятого этажа. Это идут хорошие люди, потому что под ногами плохих людей ступеньки ворчат, как собаки. Все ближе, ближе! Идут сюда! Сюда!