Я вышла в коридор окрыленная, щурясь на яркое закатное солнце, бьющее по глазам после кабинетного полумрака.
Светлая макушка лучника на нем сияла почти рыжиной…
— Кайден, а твои родители живы?
Мы сидели после занятий в его комнате, которая, если уж быть откровенной, стала почти и моей. Вернее, лучник сидел, а я стояла на коленях за его спиной и, стараясь не пыхтеть сосредоточенно, разминала ему вывихнутое накануне на тренировке плечо. Герой решил вставить его сам, вставил неудачно, защемил мышцу и все равно стоически терпел, наивно полагая, что я не замечу.
По правде говоря, с вывихом-то я разобралась быстро, но как всегда увлеклась, нащупав спазм возле шеи. Кайден не возражал. Еще бы он попытался!
— Живы, — помедлив, отозвался лучник и склонил голову на бок, давая мне больше простора. — Были. Три года назад.
— А чем они занимаются?
Не знаю, как сам Кайден, а я испытывала неземное удовольствие, впиваясь пальцами в теплую гладкую кожу, поглаживая ее, перебирая напряженные мышцы, чувствуя заключенную в них жесткую мужскую силу.
Муж не торопился отвечать, то ли задумавшись о своем, то ли впав в транс, и я куснула его за ухо. Кайден дернулся, намереваясь отомстить, но я тут же утешила пострадавшего от целительского произвола поцелуем, и разговор возобновился.
— Отец — плотник. Мать на хозяйстве.
— А братья или сестры есть?
— Есть.
— Сколько?
— Много… — Кайден вздохнул. Правда, я не поняла, был ли это вздох сожаления или облегчения, когда я оставила в покое одну измученную мышцу и переключилась на другую.
— Много — это сколько? — продолжала допытываться я.
— Семь. Было. Три года назад.
Я серьезно озадачилась на всякий случай, готова ли я знакомиться с таким количеством родственников, но мысль была прервана громким стуком в дверь и звонким:
— Шела, ты тут?
— Ага, — отозвалась я, узнав голос Элары.
— Бегом в больничные покои, там какой-то кошмар-ужас, три телеги пострадавших из Вирша прибыли, всех старших целителей созывают!
Я торопливо сползла с кровати, сунула ноги в туфли, осчастливила Кайдена суровым наставлением «руку не трогать!» и умчалась туда, куда звал целительский долг вкупе с нешуточным беспокойством — что там стряслось? Кто пострадал? Есть ли среди них отец?..
Стрелой долетев до южного крыла, где находились целительские «пыточные», как поголовно называли это место школяры, я дернула на себя тяжелую дубовую дверь и… замерла на пороге. Больничные покои было не узнать. Во-первых, они кишели людьми, которых было куда больше, чем коек. Во-вторых, там было шумно. Очень шумно. Кто-то орал в голос и бился в конвульсиях, кто-то распевал похабные песенки, кто-то с бешеным визгом носился меж зеленых целительских одежд, кто-то рыдал, кто-то хохотал, кто-то несвязно вещал о грядущем конце света, и весь этот гам магическим образом перекрывал строгий голос наставницы Мадален.