Я в своем убежище с отчаянием и тоской понимала, что у него может получиться. Время утекало сквозь пальцы, я чувствовала его движение всем своим существом. И чувствовала, как вместе с ним утекают наши с Кайденом шансы выжить. И каждое следующее слово директора становилось еще одним поленом в нашем погребальном костре.
— Меня, конечно, накажут — ведь это я в свое время вмешался в процесс над школяром, не исполнившим контракт, и тем самым породил убийцу и безумца. Лишат званий и привилегий. Регалий и власти. Но скромную должность директора школы мне оставят, — тихо и размеренно говорил директор, и я чувствовала, что приготовления к обряду подходят к концу, а с ними и его речь. — Глупцы. Они не понимают, что это и есть настоящая власть. Власть над сердцами и умами юных магов. Тех, кто в будущем станет по-настоящему сильными и влиятельными. И никакие места в совете магов королевства не стоят почтения и привязанности, которые испытывают к своему старому наставнику вчерашние школяры…
Он говорил, а мне жгли глаза глупые слезы, и душила обида. Мы, все мы, школяры, воспитанники, все, что мы испытывали к школе, все наши чувства — все было для этого человека разменной монетой. Инструментом. Ступенькой к власти.
О, боги! Те, кто зовут фейри бесчувственными тварями, просто никогда не видал по-настоящему бесчувственную тварь!
От горькой обиды, или от страха за мужа, или от давления директорской магии, я не сразу заметила кое-то важное. А директор, занятый последними приготовлениями к ритуалу, не заметил и вовсе, что в щели меж камнем, которым был выложен потайной подвал, то тут, то там, стали выглядывать тоненькие корешки. Слабенькие совсем, махонькие. Такие, которых и ребенок не испугается. Если только тот ребенок не вырос под боком у Брейдена. Я, впрочем, не испугалась тоже. Я впилась взглядом в каменную кладку стены напротив моего убежища, и с жадным нетерпением следила за ней, отчаянно надеясь, что мне не показалась. Что этих тонких буроватых кореньев, когда я пришла, действительно не было.
Боги, пусть мне не показалось! Сердце болезненно сжалось, и я вдруг поняла, что позабыла дышать. О, всемилостивая Бригита, яростная, светлая, всевидящая! Пусть мне действительно не показалось!
И когда прямо под моим нетерпеливым взглядом из промежутка меж двух камней стены высунул острый бурый рог еще один отросток, я с бессильным облегчением привалилась спиной к стене, чувствуя, как силы покидают меня и к глазам подступают слезы.
Не показалось! Не показалось, а значит, Лес услышал меня, услышал, и поверил, и пришел, и, и… И теперь все будет хорошо!